Дочь врага Российской империи. Салага
Глава 1
— По решению трибунала Морозова Яромила Ивановна приговаривается к смертной казни…
Дальнейшие слова вязнут в гуле. И это не возмущенные голоса зрителей, присутствующих в зале. Это грохот крови в ушах. Меня только что приговорили к расстрелу.
— … немедленно привести в исполнение.
Холодный металл у виска. Оглушающий хлопок. И…
— А-а-а!
С громким воплем я села, обеими руками держась за голову. Карамелька, заворчав, тут же меховым воротником обвила шею.
Сон! Мне снова приснился этот кошмар. Я уже и со счету сбилась, как часто просыпалась с криком, словно наяву почувствовав приближение смерти.
Александр Иванович утверждал, что предвидеть будущее я не могу, слишком хорошо развиты другие способности. А на мое замечание, что у меня, как у женщины, никаких способностей эспера быть не должно вовсе, ответил, что самомнение прекрасно, но в разумных пределах.
Справедливости ради, никаких других признаков, указывающих на ясновидение, не обнаруживалось. Только этот изматывающий нервы сон. Возможно, он был связан с прошлой жизнью, где меня приговорили к смертной казни на костре, однако рассказать о том Александру Ивановичу я не могла. Поэтому смирилась с версией о переутомлении, что, в принципе, вполне соответствовало действительности.
И виной тому не два года изматывающей учебы и тренировок. Я вполне справлялась с нагрузкой, чередуя умственный труд с физическими упражнениями. Меня подкосили выпускные экзамены в гимназии. Никто не требовал от меня золотой медали, но я ее получила, сдав все предметы на высший балл. Одновременно приходилось готовиться к вступительному испытанию в академию службы безопасности, по другим дисциплинам. Я спала всего по два-три часа в сутки, вот и…
— Жарко, Карамелька, — сказала я, погладив химеру. — Все в порядке, слезай.
Карамелька потерлась ухом о мою щеку и стекла на одеяло.
Из всех постоялиц Антонины Юрьевны с переездом задержалась только я. Соня закончила гимназию год назад и вернулась к приемным родителям, а моя новая соседка на каникулы отправилась домой. Клава перебралась на съемную квартиру. На прощание я сняла с нее порчу, мною же и наведенную. Пусть радуется избавлению от прыщей, пока я добрая. Девчонки из третьей комнаты уехали на языковую практику в Европу. Мы с Карамелькой безраздельно владели всем этажом. Особенно радовало то, что в любой момент можно воспользоваться ванной комнатой.
Мой переезд назначен на завтра. По версии, которую мы придумали для Антонины Юрьевны, я возвращалась в Москву, чтобы там продолжить учебу. Сегодня же в медицинской академии вывесили списки поступивших. Удобный случай, чтобы, наконец, сказать Кате правду.
С Катей мы дружили, и врать ей об учебе в Москве я не хотела. Клятва о неразглашении накладывала на меня определенные ограничения, но я не собиралась рассказывать подробности.
— Аксакова Екатерина… — Катя схватила меня за руку, крепко ее сжала. — Ты тоже это видишь? Яра! Не молчи!
— Я, в принципе, не понимаю, отчего ты сомневалась, — ответила я. — Золотая медаль, высший балл по биологии, высокий уровень силы. Ты не могла не поступить.
«И принадлежность к одному из семи влиятельных родов империи», — можно не добавлять. Катя, в отличие от многих аристократок, протекцией в учебе не пользовалась. Она ей попросту не нужна, Катя и без поддержки семьи отличалась острым умом и обладала исключительными талантами в целительстве.
— Поступила! Поступила!
Катя все же запрыгала на месте, увлекла и меня в этот победный танец, не обращая внимания на тех, кто находился рядом.
— А ты? — Она вдруг спохватилась и бросилась к стенду со списками. — М… Ма… Ми… Яра, тут нет твоей фамилии…
— Отойдем. — Я подхватила растерянную подругу под руку и увлекла туда, где нас не могли услышать. — Кать, моей фамилии нет, потому что я сюда не поступала.
— К-как? — Катя округлила глаза. — А куда? Почему не сказала⁈
— У меня высокий уровень, ты знаешь. Мне предложили учебу в другой академии, и я согласилась.
— О-о-о! А в какой?
— Я не могу об этом говорить.
— Но здесь, в Петербурге?
— Да.
— Мы же сможем видеться?
— Наверное. Но не в первое время.
— И это как-то связано с твоими тренировками? — догадалась Катя. Дождавшись моего кивка, она воскликнула: — Я так и знала! Правда, я считала, что такие предложения делают после получения диплома…
Я развела руками и пожала плечами. Мол, сказала все, что могла.
— Ладно, ладно, поняла, — вздохнула она. — Так что, мы теперь долго не увидимся? И звонить тебе нельзя?
— Я позвоню, когда будет можно, — сказала я. — Давай отметим твое поступление?
— Тогда и твое тоже, — повеселела Катя.
Пришлось согласиться с ее утверждением, хотя до моего вступительного испытания оставалось еще три дня. С другой стороны, хотелось бы мне посмотреть на Александра Ивановича, если я провалюсь. Он и мысли такой не допускает, а ведь по факту я уже зачислена в академию, как эспер.
Его маниакальная идея сделать из меня парня все чаще казалась дурью и блажью. Да, я научилась многому. Я быстро бегала, дралась, стреляла, могла вести магической бой. Но как бы я не старалась, сравняться с тем же Савой не могла. Я притворялась мужчиной, но не была им. Наверное, два года подготовки — это мало. Наверное, проблема и в моей женской физиологии. Наверное, мне удастся водить за нос однокурсников день или два. Максимум — неделю. Но зачем⁈ Какой в этом смысл?
— Потом поймешь, — отвечал Александр Иванович.
— А оно тебе надо? — философски интересовался Сава. И советовал: — Не заморачивайся.
— Любой опыт пригодится, — говорил Матвей. — Как знать, может, когда-нибудь это спасет тебе жизнь.
Матвей уже закончил первый курс академии службы безопасности. Он занимался со мной огневой подготовкой: учил стрелять из разных видов оружия, в разных условиях. Заодно и по теории гонял. И Саве помогал, иначе тот давно сошел бы с ума, разрываясь между мной и собственной учебой. Все же Александр Иванович — любитель ставить сложные задачи.
Так и получилось, что в гимназии я проводила время с Катей и Милей, а вне ее — с Савой и Матвеем, если не сидела над учебниками или не изматывала себя тренировками. Эти два мира не