— Это он? — спросила девочка.
Голова вновь исчезла, из кроны донеслись шелест и хруст, а самые тонкие ветки закачались. Появившийся из листвы шнурованный сапожок нашел опору на нижней ветке. За ним последовал второй, потом красная юбка и вслед за ней такой же красный корсаж.
— Да, молодая госпожа, — сказала Грета.
Девочка обхватила ствол руками и, осторожно опустившись, уселась на ветку верхом. Прижавшись щекой к коре, она смотрела вниз.
Янис же пялился вверх, от удивления потеряв дар речи. За время своего пребывания в Долмерстеде он уже видел нескольких девочек — впервые в жизни. Но те ничего подобного не вытворяли, просто ходили вдоль прилавков, глазея на хлеб и кур, как и все остальные люди.
— Это твоя собака? — спросила девочка.
— Это Лока, — объяснил Янис. — И еще у меня был Камешек, но больше у меня его нет.
— Камешек — тоже собака?
— Нет, — ответил Янис. — Это ослик.
Девочка отодвинулась от ствола, нагнулась вперед и перекинула ногу через ветку. Затем повисла на руках и разжала пальцы. Судя по всему, она прекрасно умела спрыгивать с деревьев. Мягко приземлилась, согнув ноги в коленях, но тут уже выпрямилась и оправила юбку.
— А у нас лошади есть, — похвасталась она.
— Я хочу Камешка. — Тут Янис начал запинаться. — А какие лошади? Настоящие? — Он посмотрел по сторонам. — Где?
— Он странный, — задумчиво сказала девочка.
— Ему нужно время, — откликнулась Грета. — Он всему научится, молодая госпожа.
У девочки были светлые волосы, заплетенные на висках и собранные в подобие клубка на макушке. Янис стал рассматривать ее прическу. Похоже на косичку, которую он иногда вырезал вдоль черенка ложки, но волосы были заплетены искуснее, настолько хитро, что он не понимал, как именно. Он смотрел на них не отрываясь, хотя и догадывался, что так девочка сочтет его еще более странным. Но перевести взгляд на лицо не получалось, мешала внезапно возникшая стеснительность. Он попробовал было смотреть ей в глаза, но тут же опять уставился на косички над ушами. Потому что даже за этот короткий миг успел заметить, что она его тоже рассматривает. Большими голубыми глазами. Даже не рассматривает, а прямо пялится. Он взглянул еще раз. Его глаза, ее глаза. Он вспомнил, как смотрел в зеркало на кухне у госпожи Требс. Посмотрел на плетенку на ее виске, и его рука сама поползла наверх, к собственному виску.
— Это молодая госпожа Силка, — представил девочку Лоде. — Ваша сестра. Силка Махтельд Ада. Молодая госпожа, это ваш брат. Фолкер Людгер Рулеф.
— Янис, — поправил Янис.
— Давайте пойдем в дом, — предложил Лоде. — Мы же не хотим заставлять ваших кузенов ждать?
И Лоде быстрыми шагами направился к дому. Чтобы не отстать от него, Грета припустила бегом.
Силка и Янис шли позади.
Янис не знал, обращаться к ней на «вы» или на «ты». На «ты», решил он наконец, потому что намного старше его она быть не может.
— Кто такие кузены? — спросил он.
Подол платья Силки волочился по гравию. Она его немного приподняла.
— Кузены — это наши двоюродные братья. Они сыновья дяди Радика, а дядя Радик — брат папы.
— А папа?
— Что папа? Не знаешь, что это такое?
— Конечно знаю.
— Папа — это твой отец.
Янис ускорил шаг.
— А где папа?
— Он умер. И мама тоже. Уже очень давно.
Янис пытался слушать, пытался понять, что говорит Силка. У него есть умерший отец, которого зовут папа. Тогда мама — это, наверное, его мать. И еще двоюродные братья, то есть кузены, не меньше двух. Всего этого нового было так много, что он вздохнул.
Они как раз дошли до конца аллеи.
— Мы вместе сидели у мамы в животе, — вдруг сообщила Силка.
— Как крольчата? — спросил Янис.
Силка широко распахнула глаза.
— Крольчата?
— Они часто рождаются по несколько сразу, — смущенно сказал Янис.
— Я же говорю про нас с тобой! — возмутилась Силка. — Мы двойняшки!
К дому вела широкая лестница. Отворилась одна из дверей, и по лестнице торопливо спустилась женщина. На голове у нее был белый чепец с бантом под подбородком, как и у Греты. Да и вся остальная ее одежда была точно такая же.
— А где багаж молодого господина? — спросила она.
— У ограды, — ответила Грета, и обе они, одинаковые в своих черных платьях, куда-то умчались.
На самом верху лестницы стояло двое мужчин.
— Добро пожаловать, — сказали они хором, как будто до этого репетировали.
— Бенно! — крикнул Лоде. — Отведи собаку на конюшню!
Подбежал долговязый мальчик.
— Да, господин.
Странно, что все тут бегали и суетились. Только двое мужчин наверху лестницы, казалось, никуда не спешат. Они стояли рядом неподвижно, как деревянные, убрав руки за спину.
Бенно принес ремень и ловко застегнул его у Локи на шее. Она удивленно посмотрела, и самый кончик ее хвоста заходил туда-сюда.
— А как я буду с ней видеться? — забеспокоился Янис.
— Вы сможете приходить к ней, — ответил Лоде.
Зашуршал гравий — Бенно с Локой умчались прочь. Лока подпрыгивала, пытаясь высвободиться.
— Ее зовут Лока! — крикнул вдогонку Янис. Руки Лоде направили его к лестнице. Янис поставил ногу на нижнюю ступеньку.
— Я хочу свои вещи, — сказал он.
Один из двоих мужчин спустился на ступеньку.
— Горничные принесут. — И протянул руку. — Подойди.
Янис поднялся по лестнице.
— Я твой кузен Кундер, — сообщил мужчина. — А это — твой кузен Ассерик.
Кузен Ассерик поприветствовал Яниса широким жестом.
— Добро пожаловать домой!
Надо же, сколько в одном доме может быть дверей! У входа — две подряд, и еще много других внутри.
— Это холл, — сообщил Ассерик. — А здесь зеленая гостиная.
Он открыл одну из дверей и первым прошел в просторную комнату с полом из блестящего дерева. На этом полу лежали огромные половики с лохматыми краями. На спинке одного длинного мягкого сиденья сверкала золотая львиная голова. Стены гостиной были оклеены зеленой бумагой, а поверх висели длинным рядом нарисованные люди и природа.
Кузены остановились перед изображением одной женщины.
— Это твоя мать, — показал кузен Ассерик. — Покойная.
Женщина сидела в кресле. У нее были светлые волосы, розовое лицо и голубые глаза. Она смотрела очень серьезно, но как будто притворялась. Ей больше хотелось улыбаться, уголки ее губ уже немного ползли вверх. Это была мама, и на сволочь она ничуть не походила.
— Ты ее копия, — сказал Ассерик. — Тот же разрез глаз и манера двигаться.
— Никаких сомнений, — подтвердил Кундер.
Мама на картине двигаться не могла, значит, кузены были знакомы с ней, когда она еще была жива.
— Она заболела? — спросил Янис. — И поэтому умерла?
— Это было неблагоприятное стечение обстоятельств, — уклончиво ответил Кундер. — Мы поговорим об этом позже.
Янис погладил краску. Розовый цвет был бугристый.
— Не трогай! — воскликнул Кундер.
Они перешли к следующей картине.
— Папа? — догадался Янис.
— В действительности он был гораздо более худой, — уточнил Ассерик.
На папе был коричневый плащ с черным меховым воротником. Волосы у него были темнее, чем у мамы. Глаза внимательно смотрели на гостиную из-под щетинистых бровей. Янис хотел было погладить воротник, но кузены ни на миг не выпускали его из виду.
Кундер решил пойти дальше, пересек комнату наискосок к следующей двери, через нее к следующей, и еще, и еще, из комнаты в комнату. Все остальные следовали за ним, по толстым коврам — мимо картин, мимо деревянных столов и стульев, богато украшенных резными фигурами. Перед красивыми очагами стояли железные ширмы, но огонь нигде не горел. В одной из самых дальних комнат высились шкафы с книгами, вдоль всех стен, от пола до потолка, шкаф за шкафом, полка за полкой. Янису тут же захотелось сосчитать, сколько здесь книг, но уже после половины полки он сбился и оставил эту затею.