Геннадий Сорокин
Запретная связь
1
В кабинете было накурено. Табачный дым голубоватыми слоями висел между столами инспекторов уголовного розыска, вздрагивал при открытии дверей, постепенно двигался в сторону окна и неспешно выплывал на улицу, в теплый августовский день.
— Вы меня отравить вздумали? — воскликнул, войдя в кабинет, Иван Абрамов. — Сколько раз говорил: проветрите перед моим приходом помещение. Дышать же нечем!
Как атомный ледокол, крушащий неокрепший прибрежный лед, Иван рассек слои дыма, распахнул окно. Свежий воздух ворвался в кабинет, и вместе с ним влетел первый осенний ярко-желтый березовый листочек. Если бы Абрамов был философом, то он бы увидел в этом листочке послание матери-природы о бренности существования всего живого на земле, о неминуемой старости, которая отодвинет все сегодняшние проблемы на второй план. Иван учебник философии в руках не держал и в рассуждения на абстрактные темы никогда не пускался. Увидев лист, он подумал, что с ним делать: выбросить в окно или отправить в урну для бумаг? Решение принять не успел. На столе зазвонил телефон.
— Уголовный розыск! — за всех сразу представился Абрамов.
— Иван, ты вернулся? — обрадованно спросил дежурный по Машиностроительному РОВД. — Отлично! Ты-то мне и нужен. Собирайся, поедешь на зародыша.
— Чего? — взревел Абрамов. — Какого черта я на него должен выезжать? Кто сегодня дежурит от уголовного розыска? Прохоров? Вот пусть он и едет!
— Ты мне здесь права не качай! Понял? — повысил голос дежурный. — Здесь тебе не Кировский райотдел. У нас закон простой: я велел, а ты поехал. Какое сегодня число, помнишь? Сегодня на заводе «Химпром» аванс выдают. Как смена закончится, так в районе бардак наступит, а ты мне предлагаешь оперативную группу на какого-то зародыша отправлять? Девичья роща — твой участок, тебе и ехать.
Абрамов с ненавистью бросил трубку на рычаг, глухо выругался.
— Что, Ваня, не хочешь с новым зародышем познакомиться? — ехидно спросил сосед по кабинету Ярослав Филин. — Надо, друг мой, надо! Зародыша одного оставлять нельзя — толпа соберется, пересуды пойдут.
— Да пошел ты! — огрызнулся Абрамов, забрал со стола дежурную папку и спустился вниз.
Иван работал в Машиностроительном отделе милиции всего второй месяц, и за этот короткий срок он уже успел съездить на зародыша — только начинающего формироваться человечка, принудительно покинувшего лоно матери задолго до окончания срока беременности.
— Лучше бы я на пять убийств съездил! — сказал после работы Иван жене. — Ничего более отвратительного я в своей жизни не видел. Меня от вида этого зародыша вырвало прямо на месте происшествия.
Зародыш словно услышал Абрамова и стал мстить — сниться по ночам. В кошмарных снах он скалил зубы, пытался укусить Абрамова за палец, ползал по его телу. Через неделю кошмары прошли, — и на тебе, судьба подготовила новое испытание в том же месте с тем же составом участников.
— Запоминай! — совершенно спокойным голосом сказал Абрамову дежурный. — Зародыша нашли местные пацаны. На их крики прибежала работница с «Химволокна». Увидела зародыша, вернулась в общежитие, с вахты вызвала милицию. Я направил для проверки наряд патрульно-постовой службы. Сигнал подтвердился. Сейчас около зародыша собралась толпа любопытствующих. Место происшествия охраняет наряд милиции. Участковый уже на месте, берет объяснения с живущих в общежитии. До Девичьей рощи я дам тебе дежурный автомобиль. Машина тебя ждать не будет, мне она сегодня самому нужна. С транспортом в обратном направлении сориентируешься на месте. Позвонишь с вахты, и я пошлю за тобой или экипаж вневедомственной охраны, или автомобиль ГАИ. На дежурку не рассчитывай. Я не могу оставить без транспорта опергруппу. Обстановка в районе сегодня вечером будет сложная. На заводе «Химпром» возводят новый корпус. На стройке посменно работают шесть комсомольско-молодежных бригад. Песню «Каховка, Каховка, родная винтовка» знаешь? Так вот, те времена прошли. У нынешних комсомольцев-добровольцев не ратные подвиги на уме, а только водка, бабы и еще раз бабы. Прикинь: шесть бригад молодых мужиков получат аванс. Что они будут делать, куда пойдут? Дай бог, чтобы сегодня массовой драки не произошло, как в прошлом месяце. Так что, Ваня, забирай беби-бокс и дуй в Девичью рощу!
Беби-боксом в РОВД называли плотный полиэтиленовый пакет из-под импортного измерительного прибора. Принес его участковый, обслуживающий территорию машиностроительного завода «Красный октябрь».
— Держи! — сказал он дежурному. — Теперь будет в чем зародышей в отдел доставлять.
Название «беби-бокс» появилось спонтанно. Оно состояло из двух частей. Беби с английского переводилось как «малышка», а бокс — как «ящик». Правильнее предмет для транспортировки зародышей следовало бы назвать беби-пакет или беби-мешок, но как по-английски будет пакет или мешок, в отделе никто не знал, а слово «бокс» многие помнили со школьных времен. Беби-бокс был ценной вещью. После того как в нем доставляли зародыша в отдел судебно-медицинских экспертиз, пакет всегда возвращался на место, в дежурную часть. Там его мыли, сушили и готовили к новому использованию. Беби-бокс был вместительным пакетом. В него могла бы войти булка хлеба, и свободной пленки осталось бы еще на один оборот вокруг поклажи. Естественно, с хлебом в отделе никто не экспериментировал, но по объему беби-бокса можно было догадаться, что в него поместится, а что нет. С места происшествия до отдела беби-бокс доставляли кто как: кто в просторном портфеле, а кто-то просто нес в руках.
Водителем дежурного «уазика» в этот день был Степанов, молодой человек, всего год назад вернувшийся из армии. Как и все водители, инспекторов уголовного розыска он звал по отчеству независимо от возраста собеседника. Абрамов был единственным исключением. Его водитель звал по имени, чтобы подчеркнуть, что тридцатишестилетний Иван Абрамов — новичок в отделе, а он, Степанов, уже год крутит баранку. Ивану было безразлично, как к нему обращается безусый юнец: поначалу не до того было, а потом привык.
— Время и место появления зародышей вычислить невозможно, — авторитетно заявил Степанов, выруливая на дорогу. — Иной раз за месяц ни одного, а иногда бабы как с цепи сорвутся и каждую неделю по зародышу подкидывают.
— Сколько их всего за год поднимают? — спросил Абрамов.
— Тут вот какое дело: поднимают зародышей только с апреля и до первого снега. Тех, что выбрасывают зимой, мыши под снегом съедают. К весне от них даже косточек не остается. Ну, пацаны помогают! Сейчас еще каникулы, они по роще носятся и зародышей находят. Как в школу пойдут, так им не до развлечений станет.
Около Девичьей рощи Степанов остановился.
— Тебе туда! — указал он в глубь березового массива. —