– Мам! – Алина первая замечает меня и бросается навстречу, сжимая в крепких объятиях. – Представляешь, Кирюша вернулся! Все закончилось, мам! Ты это сделала!
Я обнимаю дочь, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Господи, неужели это правда? Неужели нам больше не нужно бояться?
Кирилл тоже встает и подходит ко мне. На его лице смесь вины, благодарности и неуверенности.
– Мам, я... Прости меня. За все. Я... Я так облажался...
Я не даю ему договорить, заключая в объятия. Как же я скучала по нему! По моему мальчику, который так вырос и так много пережил за последнее время.
– Ничего, сынок. Теперь все будет хорошо. Ты дома, ты с нами. Это главное. Остальное мы преодолеем вместе, – шепчу я, гладя его по голове, как когда-то в детстве.
Мы стоим на кухне, обнявшись втроем, и я физически ощущаю, как наша семья снова срастается, становится единым целым. Словно глубокая рана начинает затягиваться. Конечно, шрамы останутся. Но мы будем лечить их вместе. Терпеливо, день за днем.
– Мам, я должен столько тебе рассказать... – начинает Кирилл, но я останавливаю его.
– Успеем, родной. Сейчас главное, что ты дома. Мы со всем разберемся. Я договорилась о помощи для тебя, о лечении и поддержке. Ты не один. Мы все с тобой.
– Я знаю... – кивает он. – Там, в камере, мне было много времени подумать. И я понял, как сглупил. Как подвел вас всех. Больше этого не повторится, мам. Я завязал. Насовсем. Обещаю тебе.
– Верю, – я заглядываю в его глаза и вижу там решимость и искренность. Мой сын повзрослел и многое переосмыслил. Это тяжелый, но важный опыт.
Звонок в дверь отвлекает нас. Кто бы это мог быть с утра пораньше? На пороге стоит взволнованная и явно невыспавшаяся Маша.
– Мама! Что происходит? Почему мне никто не сказал, что Кирюху выпустили?! – с порога набрасывается она на меня с упреками, но тут же осекается, видя брата.
– Кирилл! Господи, это правда ты!
Она кидается ему на шею, смеясь и плача одновременно. Кирилл неловко обнимает ее в ответ. Я замечаю, как он бледнеет и отводит взгляд. Ему стыдно перед сестрой. Перед ее безупречным мужем, перед ее пока еще сказочной семейной жизнью. Но разве можно стыдиться перед своими?
– Маша, все хорошо, – говорю я мягко. – Кирилл дома, с ним все будет в порядке. Прости, что не сообщили сразу, ночью его привезли, ты уже спала. Не хотели тебя будить.
– Ох, мам, ну что ты, это же такое событие! – Маша утирает слезы и улыбается. – Такое счастье, что все закончилось!
Мы проходим на кухню, я завариваю всем чай, и постепенно первые бурные эмоции сменяются тихой семейной беседой. Дети по очереди рассказывают о своих делах и планах. Атмосфера постепенно теплеет, даже Кирилл начинает улыбаться и подшучивать над сестрами, прямо как в детстве.
Я смотрю на них и вспоминаю слова, которые сказала Алине в день ее рождения. Семья… это не только родители под одной крышей. Это неразрывная связь, любовь и поддержка, что бы ни случилось. И сейчас я как никогда ощущаю силу этой связи.
Незаметно разговор переходит и на мои дела. Я рассказываю о новой работе в крупном женском издательстве, куда меня пригласили после успеха моей колонки о женских судьбах. Теперь я не просто колумнист, а ведущая сразу нескольких проектов, в том числе по психологической и юридической помощи женщинам в сложных ситуациях. Я чувствую, что нашла свое призвание. Мой личный опыт и желание помочь другим оказались востребованы.
– А еще твоя мама теперь звезда, – с гордостью говорит Алина. – Ее приглашают выступать на женских форумах, она ведет семинары и тренинги!
Я смущенно улыбаюсь. Не ожидала, что дочь следит за моей карьерой. Мне все еще непривычно быть в центре внимания.
– Да, это правда. Но главное не слава, а возможность быть полезной. Поддержать тех, кто оказался в такой же ситуации, как я. В каждой моей подопечной я вижу себя. И искренне радуюсь, когда могу помочь ей выбраться, начать новую жизнь.
– Мам, я тобой горжусь, – вдруг серьезно произносит Кирилл. – Правда. Ты столько пережила из-за меня, из-за папы... А не сдалась, не сломалась. Начала все заново. Ты сильная. Я хочу брать с тебя пример.
У меня перехватывает горло. Такие слова от сына дорогого стоят.
– Спасибо, родной. Знаешь, я поняла одну вещь. Никогда не поздно меняться. Никогда не поздно искать себя, даже если тебе кажется, что жизнь прожита. В любом возрасте, в любых обстоятельствах можно начать свою историю заново.
– Согласна, мам, – кивает Маша. – И я хотела сказать... То, через что ты прошла, через что мы все прошли… оно не напрасно. Мы стали ближе. Сплоченнее. Семья - это главное. Вы научили меня этому.
Мы еще долго сидим вчетвером, делясь воспоминаниями, смеясь и плача, строя планы. Впервые за долгое время я чувствую абсолютное, всепоглощающее счастье. Моя семья снова вместе. Мои дети рядом, и им больше ничто не угрожает. Все самое страшное позади.
Но впереди еще много дел и испытаний. Кириллу предстоит долгий путь восстановления… и физического, и душевного. Мы с Анатолием еще не обсуждали развод и раздел имущества. Да и моя собственная душевная рана еще слишком свежа, чтобы я могла думать о новых отношениях. Но теперь у меня есть силы встретить любые трудности. Потому что самое главное у меня есть. Моя опора, мой якорь… моя семья.
Алина сидит рядом, положив голову мне на плечо. Кирилл и Маша о чем-то спорят, как в детстве… эмоционально, с жестикуляцией, но беззлобно и весело. Я смотрю на них и думаю – я справилась. Смогла сохранить нашу маленькую вселенную, уберечь то, что действительно важно. Пусть не идеально, пусть через боль, лишения и страхи. Но мы снова вместе. А вместе мы способны на все.
Глава 19
Глава 19
Шум дождя за окном сливается с мерным гулом голосов. Мы сидим на кухне всей семьей, как когда-то давно, в другой жизни. Только теперь все изменилось. Наши лица повзрослели, в глазах - усталость и понимание, которых раньше не было. Нас меньше. И хотя физически все здесь, незримое присутствие Анатолия довлеет над разговором.
– Мам, что теперь будет? – в который раз спрашивает Алина. Ее юное лицо кажется осунувшимся, на лбу залегла складка. Слишком взрослое выражение для шестнадцатилетней девочки. – Кирилла выпустили, но что дальше? Как нам быть семьей после всего?
Я смотрю на Кирилла. Мой сын сидит, опустив плечи, весь какой-то ссутулившийся, будто стараясь занимать как можно меньше места. Он явно чувствует свою вину, хотя и старается этого не показывать. Что я могу ему сказать? Что не виню его, что все будет хорошо? Но будет ли? Я и сама не знаю ответа.
– Сейчас главное – позаботиться о Кирилле, – наконец произношу я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Я договорилась о консультациях с психологом и программе реабилитации. Нужно пройти этот путь. Шаг за шагом.
Кирилл поднимает на меня глаза. В них смесь стыда, страха и надежды. Мое сердце сжимается от нежности и боли за него.
– Я справлюсь, мам, – тихо говорит он. – Обещаю, что сделаю все, что нужно. Я подвел вас, но больше этого не повторится.
– Знаю, милый. Я верю в тебя, – я накрываю его руку своей. Такая большая ладонь, а ведь, кажется, только вчера он был моим маленьким мальчиком. Когда он успел так вырасти?
– А как же папа? – подает голос Маша. Она приехала, как только узнала, бросив все дела. – Что нам делать с ним? Он ведь все еще наш отец.
Я вздыхаю. Вопрос, которого я боялась и ждала одновременно.
– Ваш отец сделал свой выбор. Предпочел нас другой семье. Но вы правы, он все равно ваш папа. И я не стану мешать вашему общению или настраивать вас против него. Но и заставлять принимать и прощать тоже не буду. Это ваше личное дело… как выстраивать с ним отношения после всего.
– А ты, мам? – Алина смотрит на меня с тревогой. – Ты сможешь его простить? Вы помиритесь?
От ее вопроса у меня перехватывает горло. Прощение. Возможно ли оно после такого предательства? Я не знаю. Слишком рано.