Меньше всего мне хочется привлекать к себе внимание, поэтому я отхожу на несколько шагов, чтобы вместе с другими гостями полюбоваться брошюрами с подробным описанием сегодняшнего благотворительного мероприятия. Мое сердце продолжает бешено колотиться, пока трое мужчин не скрываются из виду.
Я: Я знала, что ты ведьма. Это ты его вызвала? Он смотрел прямо на меня. Кажется, у меня случился сердечный приступ.
Ясмин: Я выбрала ужасное время, чтобы стать истиной католичкой. Я думала, ты собираешься держаться от него как можно дальше??????
Визг микрофона прорезает звуки струнного квартета, и чистый женский голос доносится из скрытых динамиков, установленных повсюду. Пользуясь моментом, я пытаюсь пробиться сквозь толпу, но это почти невозможно, потому что гости массово направляются к дверям террасы.
— От имени сотрудников «Изумрудного острова» мы хотели бы поприветствовать вас на благотворительном вечере в честь нашего торжественного открытия, которое состоится на следующей неделе. Как вы все знаете, все доходы от сегодняшнего мероприятия будут переданы в поддержку региональной больницы Нового Орлеана. Я хочу представить вам главного героя вечера, мистера Эйдена О'Коннора! Давайте поприветствуем его!
Представление прерывается вежливыми аплодисментами, за которыми следует хриплое рычание Эйдена, и я прячу свое кипящее возмущение за очередным глотком шампанского.
— Благодарю вас. — Он говорит «вас», как «ваз», и я внутренне усмехаюсь его бесспорно привлекательному ирландскому акценту. — И спасибо, что пришли сегодня поддержать это новое начинание и собрать немного денег на благое дело. Это значит, что пришло время достать свои бумажники и найти в себе скрытую щедрость. Фонд О'Коннора намерен со своей стороны поддержать каждый доллар.
Оглядевшись по сторонам, я замечаю, что все потрясены этим заявлением. Это впечатляет, несомненно. Но я не верю ни единому слову.
Я: Я не искала его. Он выходил на улицу, и мы столкнулись.
Ясмин: Может, мне вернуться в церковь? Моя мама будет в восторге, так что это одна из причин не ходить. Но я готова сделать это ради твоей заблудшей души.
Я: Нет?
Ясмин: ...так он горячий?
Я: Нет!
Ясмин: Я так и знала. Он чертовски хорош, не так ли?
Я отдаю свой пустой бокал из-под шампанского ближайшему официанту и, отказавшись от добавки, отхожу к окну рядом с роялем, где сразу же обнаруживаю Эйдена на импровизированной сцене, окруженного кольцом гостей. Даже на расстоянии он производит впечатление властного человека... и красивого. Я уже назвала его падшим ангелом, и то же самое определение приходит мне на ум снова, когда он продолжает свою речь. Люди, не отрывающие взгляда от его великолепного лица и темно-золотистых волос, выглядят так, будто готовы последовать за ним в ад при малейшем побуждении с его стороны.
Я отворачиваюсь и заставляю себя не думать о нем. Он не имеет значения, и, скорее всего, я его больше никогда не увижу. Главный зал почти опустел, так что это идеальное время, чтобы скрыться и привести свой план в действие.
Я: Нет
Мне не нужно видеть ее лицо, чтобы понять, что она, скорее всего, считает меня лгуньей.
Единственная фотография, которую я смогла найти, была сделана, когда он был намного моложе. До того, как он унаследовал миллионы отца и основал свою империю в индустрии гостеприимства. Согласно имеющейся ограниченной информации, он использовал свое наследство, чтобы открыть свое первое казино в Ирландии. Оно имело огромный успех, что сподвигло его использовать тот же подход в нескольких европейских странах и в конечном итоге расширить свою деятельность до Америки.
Ясмин: Лгунья. Пожалуйста, не позволяй его дьявольской внешности отвлечь тебя. Я не выживу в медицинской школе без тебя, если тебя поймают и посадят в тюрьму за незаконное проникновение.
Чтобы добраться до лестницы, мне приходится протискиваться сквозь толпу, направляющуюся на террасу, привлеченную ирландским акцентом Эйдена. У меня заготовлено оправдание на случай, если меня обнаружат, — я заблудилась в лабиринте особняка в поисках ванной. Никто не усомнится в этом, потому что я не собираюсь снимать маску, пока не вернусь домой. Мало кто знает, что раньше я была принцессой этого замка.
Я: Не волнуйся. Он занят тем, что изображает хозяина. Я поднимусь, пока все на террасе. Все будет в порядке. Войду и выйду.
Ясмин: Тот факт, что ты считаешь любую часть своего плана нормальной, говорит о том, что это ужасная идея. Не говори, что я тебя не предупреждала.
Я: Я напишу тебе еще раз через тридцать минут, когда выберусь отсюда и буду в безопасности. Ты слишком много волнуешься.
Ясмин: Я собираюсь украсть лекарства из больницы, чтобы усыпить себя.
Я: Я тоже тебя люблю!
Полгода назад я и не подозревала, что способна на такое. Учиться в юридической школе — это одно. Пробираться на вечеринку, устроенную новым миллиардером Нового Орлеана, — другое.
Но я уже не та личность, которой была полгода назад.
Она умерла вместе с моей матерью.
Я поднимаюсь по лестнице так быстро, как только могу, чтобы не привлекать внимания, но, похоже, это не имеет значения. Официанты слишком заняты уборкой оставленных на столиках напитков и закусок, чтобы обращать на меня внимание. Мысли о призраке моей матери и всплывающие жуткие воспоминания подгоняют меня быстрее добраться до вершины лестницы.
Моя цель находится в самом дальнем конце коридора, в свободной комнате, которую моя мать превратила в собственную библиотеку-укрытие. Если я хочу найти ее телефон — последнюю возможную улику, которая может пролить свет на то, что с ней случилось, — это единственное место, где он может быть. После ее смерти, по словам отца, он и полиция искали его повсюду, но так и не нашли. Если ошибаюсь и ее смерть была несчастным случаем, и я ничего в нем не найду, я откажусь от своего крестового похода... Но если права... Если я права, это будет доказательством, которое мне нужно, чтобы заставить полицию и моего отца серьезно отнестись к моим подозрениям.
Каждые несколько шагов я оглядываюсь, уверенная, что кто-то идет за мной по пятам, но не вижу ничего, кроме своей тени. Это не избавляет ни от бешеного биения моего сердца, ни от появления пота вдоль линии роста волос. Нервно смахнув его, я давлю первые ростки надежды, которые заставляют мою руку дрожать, и тянусь к дверной ручке.
Она не поворачивается.
Черт.
Ругаясь себе под нос, я достаю из клатча небольшую упаковку ярко-розовых инструментов — слава богу, я взяла их с собой и выбрала сумочку побольше — и приступаю к работе. Надеюсь, просмотренных на YouTube видео будет достаточно, чтобы взломать дверь. С третьей попытки замок чудесным образом открывается, и я с приглушенным писком удивления оказываюсь внутри.
Запах поражает меня, как удар полузащитника, останавливая на полпути, и я закрываю рот и нос рукой, чтобы избежать его. Другой рукой я хватаюсь за дверной косяк, чтобы удержаться на ногах. В животе образуется свинцовая тяжесть. С каждым вдохом в меня проникает все больше маминых духов Dior, и я могу поклясться, что она сейчас в комнате вместе со мной. Даже запах свежей краски не заглушает его.
Однако, когда я собираюсь с духом и открываю глаза, в комнате не оказывается никого, кроме меня. Полки, на которых она хранила свои любимые детективные романы, пусты, за исключением лаконичного мужского декора. Они выкрашены в глянцевый черный цвет, который я из принципа начинаю сразу же ненавидеть. Вместо удобных антикварных кресел для чтения и ламп Тиффани здесь стоит гладкий, дорого выглядящий бильярдный стол. Слева от меня на стене висит стойка с киями. Нейтральные сине-зеленые стены перекрашены в тот же черный.