— Ты действительно дала мне подушку.
— Хотя, по правде говоря, — говорит Монти Дафне, — ты должна была этого ожидать. Мисс Данфорт ведь участвует в пари.
— Я ничего не хотела ожидать, — отзывается Дафна. — И благодаря этой трудоголичке я, к счастью, ничего не увидела.
Мой взгляд резко поворачивается к Дафне, пульс учащается. Я приоткрываю рот, язык чешется от вопроса, который просто необходимо задать. Но... но...
Я выдыхаю, стараясь обрести равновесие. Уильяму Поэту плевать. Уильям Поэт знать не желает.
Монти усмехается, и я замечаю, что его прищуренный взгляд направлен прямо на меня. Затем он поворачивается к Дафне и с ухмылкой спрашивает:
— Расскажешь подробнее?
— О, думаю, Эдвина должна объяснить, — отвечает Дафна.
— Мы поцеловались, и этого мне хватило, — говорит Эдвина. — Он ушел, а я решила немного поработать.
У Дафны отвисает пасть в куничьем эквиваленте озорной ухмылки:
— Она заснула прямо на своей тетради и проснулась с чернилами на пол-лица.
Эдвина машинально трет щеку пальцами.
А я все еще держусь за ее слова. Наконец-то она дала мне какую-то зацепку, чтобы я не выглядел влюбленным дураком.
Я поворачиваюсь к ней с приподнятой бровью.
— Значит, вы только поцеловались? После всей этой исследовательской страсти, с которой ты носилась?
— Я же сказала тебе вчера, — шипит она, сверкая на меня взглядом, — неважно, дал ли Арчи мне материал для вдохновения. Главное, я заработала очко. А ты — нет, — последнюю фразу она бормочет себе под нос, с торжествующей ухмылкой на губах.
Монти наклоняется вперед, облокотившись на колени.
— Интрига закручивается. Вернемся чуть назад. О чем вы вчера говорили?
Мы с Эдвиной замираем. Наши взгляды встречаются в один и тот же миг. Мое лицо остается бесстрастным, но она первая берет себя в руки. На ее лице снова расцветает победная усмешка, и она переводит взгляд на Монти:
— Мистер Филлипс, поправьте меня, если я ошибаюсь: правда ли, что, когда чистокровный фейри говорит «обещаю», все, что следует за этими словами, имеет силу договора?
— Почему спрашиваешь у меня? — отзывается Монти. — У тебя рядом чистокровный фейри.
— Тогда спрошу у Дафны, — говорит Эдвина, мимолетно бросив на меня взгляд. — Я хочу услышать ответ не от талантливого актера.
Блядь. Неужели она все поняла? Что я умею лгать не только на сцене, но и в жизни?
— Это правда, — говорит Дафна, снова обнажая зубы в дразнящей улыбке. — Почему спрашиваешь? Что именно пообещал мистер Хейвуд?
Эдвина бросает на меня еще один взгляд, полный самодовольства, словно она распустившаяся роза. И этот вид пробуждает во мне дух соперничества. Мне до ужаса хочется стереть эту ухмылку с ее лица. Она поджимает губы, затем бормочет:
— Интересно, помнит ли он сам.
Я фыркаю. Ах, если она хочет сыграть в игру, сыграем. Я разворачиваюсь к ней, закидываю одну ногу на другую, так что носок моего ботинка касается ее шелковой юбки, и облокачиваюсь локтем о спинку скамьи.
— О, я помню, Вини. Можешь не стесняться. Расскажи им. Расскажи, что я тебе пообещал.
К моему огромному удовольствию, ее улыбка меркнет, а поза напрягается. Я не свожу с нее взгляда, вызывая ее на поединок. Наконец, она поворачивает голову, и наши глаза встречаются. Ее дыхание сбивается, я вижу это даже сквозь складки и защипы ее белоснежной блузки с высоким воротом.
— А знаешь, — говорит Монти, поднимаясь с места, — пожалуй, загляну в курилку. Идешь со мной, Даф?
Дафна тут же спрыгивает с лавки.
— Это потому, что ты учуял то же, что и я?
— Да, моя маленькая куница, — говорит Монти, подходя к двери нашего купе. — Это запах сексуального напряжения. Мы вас оставим.
Щеки Эдвины заливает яркий румянец, когда за ними закрывается дверь.
— Это вовсе не то, о чем вы подумали, — говорит она и нервно подталкивает очки к переносице.
Я наклоняюсь ближе.
— Ах нет?
Ее грудь снова вздымается, вся сдержанность рушится.
— Ты... я ведь даже не нравлюсь тебе. Почему…
— Я предложил трахнуть тебя, Эд, а не жениться.
— Да, но после всего, что ты рассказал мне... ты ведь не можешь... заниматься этим, если не…
— Вини.
Она хмурится еще сильнее.
— Что?
— Если хочешь, чтобы я сдержал обещание, прекрати все это обдумывать. Не переживай, смогу ли я «достойно выступить» после того, что рассказал тебе на балконе. Просто доверься мне, я смогу.
На ее лице мелькает удивление. Понимает ли она наконец? Что влечение — или, вернее, его отсутствие — не будет помехой между нами? Ее сбивчивое дыхание только подстегивает меня. После всех моментов, когда она доводила меня до замешательства, приятно осознавать, как легко теперь я могу вызвать то же у нее.
Я слегка наклоняю голову, и мой взгляд падает на ее губы.
— Ты все еще не веришь мне? Я могу доказать это прямо сейчас.
— Нет смысла, — говорит она, но в ее голосе нет твердости. — Двери купе, может, и закрыты, но это не чья-то спальня. Если я воспользуюсь своим карт-бланшем, как ты его назвал, он не зачтется в пари.
Я усмехаюсь краем губ, снова глядя ей в глаза. Вспышка солнечного света на линзах очков на мгновение скрывает ее карие глаза. Когда блик исчезает, я говорю:
— Мы могли бы потренироваться.
Она фыркает:
— Это общественное место. Я знаю, как ты относишься к интиму в общественных местах.
— Мне оно не кажется таким уж общественным.
Ее губы приоткрываются, и на долю секунды в ее взгляде появляется нерешительность: словно она действительно раздумывает над моим предложением. Но потом качает головой и отводит взгляд.
— Ты пытаешься меня отвлечь. Все, что я хотела узнать, — серьезен ли ты насчет обещания. Если да, на этом и закончим. Я воспользуюсь карт-бланшем, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Для исследования, — последнюю фразу она добавляет с суровым видом и снова отводит взгляд.
— Может, ты и закончила обсуждать мое обещание, но я нет.
Она закатывает глаза, не поворачиваясь ко мне:
— Ты не можешь его отменить.
— О, я и не собираюсь. Я просто хочу изменить условия. Раз у тебя есть карт-бланш, я хочу такой же.
Она резко оборачивается, глаза расширены.
— Пардон?
— Я хочу такой же карт-бланш, который смогу использовать против тебя. Без срока действия. Предлагаю создать один общий, который мы будем передавать друг другу. Сейчас он у тебя, но как только ты им воспользуешься, он перейдет ко мне. И так далее по кругу.
— Зачем мне на это соглашаться? Сейчас я могу использовать свой карт-бланш, когда у тебя появится новая любовница, и у меня будет два очка против твоего нуля.
— Да, но подумай, сколько у тебя появится возможностей мне помешать.
Она моргает, раз, другой.
— Эти возможности будут, только если ты отдашь мне билет обратно.
— Именно.
Ее глаза сужаются, она оценивает возможные варианты.
— Если мы постоянно будем мешать друг другу, может так случиться, что ни у кого из нас не прибавится очков с другими партнерами.
Не знаю, воображаю ли я облегчение на ее лице, но в собственной груди я его ощущаю вполне отчетливо. И все же тщательно скрываю это под самодовольной маской.
— Возможно, я и сделал вид, что у тебя есть выбор, Вини, но его нет. Да, я обязан сдержать обещание, но я не давал формальных условий, не заключал настоящей сделки. А значит, могу пересмотреть условия. Что я сейчас и делаю. Я позволю тебе воспользоваться карт-бланшем, но только если и у меня будет такой же. Согласна?
Она снова щурится, пальцы беспокойно стучат по коленям. Затем руки замирают, лицо разглаживается — до нее доходит.
Да. Доходит и до меня. Если мы продолжим мешать друг другу, и ни у кого из нас не будет других очков, она навсегда останется на шаг впереди благодаря поцелую с Арчи. А если после ее использования я не верну ей пропуск, то у нее будет преимущество в два очка. По крайней мере, на какое-то время.