— Ты влюбилась, да? Это все, что нужно, чтобы ты потеряла голову? Один взгляд?
От этих слов я сбиваюсь с шага. Уильям тут же подхватывает меня под локоть, помогая удержаться на ногах. Мы останавливаемся. Он склоняется ближе — так близко, как не был со мной со времен той ночи в его номере.
— Я думал, ты не из тех, кто верит в любовь с первого взгляда.
Я прихожу в себя и бросаю на него надменный взгляд.
— Потому что ты до сих пор знал только, каково это — оказаться объектом моей ненависти с первого взгляда.
Его рука все еще держит меня за локоть. Он проводит большим пальцем по рукаву моего пальто, а потом опускает руку. В его глазах вспыхивает знакомый озорной огонек:
— Не похоже было на ненависть, когда ты дрочила мне.
У меня в груди все переворачивается. Слава богам, остальные уже отошли вперед. Я прочищаю горло и спокойно отвечаю:
— Я едва ли сделала больше трех движений, если ты помнишь. К тому же я представляла, что это твоя шея.
— Ммм. Мне бы это понравилось.
Щеки горят, когда мы догоняем остальных. Почти сразу становится ясно — что-то пошло не так.
— В каком смысле с бронью что-то не так? — впервые за все время голос Монти звучит серьезно. — Я сделал бронь несколько месяцев назад. И на прошлой неделе отправил телеграмму с подтверждением, что нам нужен второй номер.
Я изучаю стойку регистрации и взглядом задерживаюсь на женщине-администраторе. Ее кожа покрыта мерцающей зеленой чешуей, а глаза — аквамариновые, без зрачков и белков. Она перелистывает гроссбух на стойке:
— Я не вижу записи о вашей телеграмме, мистер Филлипс. Мы отправляли сообщение с подтверждением, но ответа не получили.
— Это значит… у нас вообще есть хоть один номер? — уточняет Монти.
— О нет, — говорю я, и вдруг все становится ясно. — Я знаю, что это. Я об этом писала. Там только одна кровать, да?
— Мне понравился тот рассказ, — говорит Дафна, глядя на меня снизу вверх. — Особенно про то, как изголовье стучало о стену и оставило микротрещины в кирпиче. Детали были отличные — особенно момент, когда…
— Кроватей нет вообще, — перебивает администратор. — Из-за сбоя в системе у нас перебронирование. Мы можем принять только тех, кто подтвердил бронирование на прошлой неделе. Всем остальным — возврат средств и ваучер на бесплатные Люми в любом киоске города.
— Что такое Люми? — спрашиваю я.
— Обязательно попробуй, — говорит Зейн, его лицо озаряется. — Они божественны.
Монти проводит рукой по волосам, растрепав светлые кудри:
— А вы можете перенести нашу бронь в другой отель?
Администратор качает головой:
— Не можем гарантировать наличие свободных мест в гостиницах того же уровня. В эти выходные в городе сразу несколько крупных мероприятий. Туристов гораздо больше, чем обычно.
Гордость бурлит во мне:
— Вы имеете в виду такие события, как наша автограф-сессия? Это ведь тоже масштабное мероприятие?
— Мне ничего не известно о какой-либо автограф-сессии.
— Наш тур называется «Сердцебиения», — поясняю я.
Уильям с усмешкой наклоняется ко мне, заслоняя собой ресепшен:
— Сомневаюсь, что наша скромная книжная авантюра достаточно велика, чтобы попасть в список грандиозных событий выходных. Ты вообще представляешь, какие знаменитые музыканты и актеры выступают в этом городе?
Я сверлю его взглядом, но, скорее всего, он прав.
— Твое эго не знает границ, — шепчет он, но в его насмешке сквозит мягкость, а взгляд задерживается на мне чуть дольше, чем нужно.
Монти уже открывает рот, чтобы снова вступить в спор, но Зейн дотрагивается до его плеча. Тот оборачивается с вопросительным выражением.
— Я все уладил, — говорит Зейн. — Я живу в этом городе, помните? Остановитесь у меня.
ГЛАВА 26
ЭДВИНА
Стоило мне подумать, что мы упустили шанс остановиться в лучших апартаментах Люменаса, как предложение Зейна заставило меня проглотить свои слова. Его жилой дом выше того отеля на несколько этажей и щеголяет вдвое большим числом люстр в вестибюле. Стены выкрашены в черный и усыпаны разноцветными искрами, напоминающими звездное небо и туманности. Пол из черного оникса, свет от люстр играет повсюду, и, пока мы идем по вестибюлю, я чувствую, будто шагаю сквозь саму ночную высь.
— Снова любовь с первого взгляда? — шепчет Уильям мне на ухо.
Он не отходит от меня ни на шаг с того самого момента, как мы покинули отель и шли по улицам к дому Зейна. Несколько раз ему даже приходилось оттаскивать меня от уличных артистов — тех, на кого тут можно глазеть в открытую, в отличие от северного крыла, — иначе я бы и вправду потерялась, отвлекшись от своей компании.
Я настолько очарована убранством здания, что даже не смотрю в его сторону:
— Да.
Мы доходим до дальнего конца вестибюля, и я нахожу еще один повод для восхищения. Нас встречают три открытых углубления, каждое меньше, чем ванная комната. Возле каждого стоит по одному могучему фейри: у первого — кентавр с густой гривой, у второго — фейри с серой кожей и бочкообразными ногами, и у третьего — почти человек, но грудь вдвое шире, чем у Уильяма, так что пуговицы его черно-белого костюма натянуты до предела, как струны.
Трое гостей заходят в ближайшее углубление, и серебристая решетка плавно закрывается, за ней — раздвижная черная дверь. Кентавр берется за массивный рычаг и начинает его медленно крутить.
— Это лифты? — спрашиваю я у Зейна.
Он кивает и ведет нас к следующему свободному углублению рядом с серым существом. Фейри-слон? Носорог? Я видела подобных только на картинах, так что кто знает.
Мы втискиваемся внутрь. Решетка закрывается, затем дверь. Первый рывок движения заставляет меня вцепиться в поручень вдоль стены. Меня подташнивает, но в то же время это захватывающе. В Бреттоне лифтов нет, и вряд ли найдется хоть одно здание хотя бы вполовину такой высоты, но я о таких технологиях слышала. Фейри, конечно, далеко продвинулись: у них и магия, и существа с уникальными способностями. Это вдохновляет. Это поразительно. Великолепно. Мои пальцы сжимаются, тоскуя по блокноту, оставленному в саквояже с багажом на станции.
Четырнадцать способов влюбиться в Фейрвивэй.
Следующий мой список — чисто для удовольствия, с иллюстрациями.
Что-то внутри щемит от этой мысли: что-то глубокое, разогретое моим изумлением. Я не сразу понимаю, откуда это ощущение.
А потом доходит…
Я не хочу, чтобы это чувство заканчивалось. Я хочу видеть больше. Пережить больше. Я хочу остаться здесь. Жить здесь, в Фейрвивэе. И причина уже не только в издательском контракте. Этот волшебный, эклектичный, невероятный остров… Кажется, мне здесь место. Я могла бы черпать вдохновение отсюда бесконечно.
— Мейнард — самый быстрый лифтовый оператор, — говорит Зейн, вырывая меня из мыслей. — Он довезет нас до верхнего этажа за три минуты.
Мой рот приоткрывается:
— Ты живешь на верхнем этаже?
— Да. И если ценишь свое время, держись подальше от мистера Тиббетса — он ведет кабину справа. До моего этажа он едет не меньше пяти минут.
— Я так думаю, подняться по лестнице не вариант? — с дрожью в голосе спрашивает Дафна.
— Если хватит выносливости, — с улыбкой отвечает Зейн, — тогда конечно… о, нет.
Я следую за взглядом Зейна туда, где сидит Дафна. Она приподнялась на задние лапки, прижавшись спиной к углу. Лапы растопырены по бокам, а грудка ходит ходуном от частого прерывистого дыхания.
Монти присаживается рядом и протягивает руку:
— Иди сюда, Даф.
С неохотой она выходит из своего уголка и позволяет ему поднять себя на руки. Он встает, прижимая ее к груди, а она утыкается мордочкой в лацкан его пиджака. Проходит несколько мгновений, и она отстраняется, заглядывая ему в лицо:
— Ты… вроде как… приятно пахнешь.
Он хмыкает:
— Почему в твоем голосе удивление? Я вообще-то моюсь.