Я поправил орхидеи и бабочку и позвонил в дверь.
- Ого, ящерица, ты все-таки сбросил хвост?
Сейфовая дверь, скрывавшая от меня мадам Колосову, распахнулась. Глаза Кэт расширились.
- Поздравляю всех вас я с первым утром сентября? - осведомилась она. Ты что это так вырядился?
Я молча протянул ей охапку орхидей. Катька слегка отшатнулась.
- Васильев, это как понимать?
- Однозначно, - веско ответил я.
- Гусеница... То есть жужелица, - моя мадам не находила слов. - Сеня, ты что, серьезно?
Цветы упали на пол, я подхватил чуть было не рухнувшую вслед за ними Катьку. В крови бурлил адреналин, щедро вырабатываемый надпочечниками.
Это любовь!
И почему на открытках и прочей дребедени изображают пошленькое сердечко? Надпочечник! Вот что должно красоваться там!
Нащупав в кармане купленный несколько часов назад бриллиантовый браслет, я вынул его и попытался застегнуть на Катькином тонком запястье.
- Командир, - позвал шофер, все еще топтавшийся на лестнице. Платить-то когда будешь? Мне еще за президентом ехать в Шереметьево.
Я нервно похлопал себя по карманам. Катька усмехнулась, осторожно переступила через красные цветы и скрылась в комнате. Через минуту она вернулась.
- Здесь должно хватить, - она протянула водителю несколько купюр.
Он поставил чемоданчик и, поблагодарив, удалился.
"Да что ж я за дурак такой?" - стучало в моей голове, пока я целовал Катькины мягкие губы. Она обвила мою шею чуть крепче.
Катька на мгновение оторвалась от меня и озабоченно спросила:
- Как хвост? Прошел? Анализы удачные?
- И эксперименты тоже, - пробормотал я и впился в ее губы. Два глаза передо мной хлопнули густыми ресницами и закрылись.