Изучение черновиков «Демона» и «Онегина» показало неопровержимо, как много своих личных черт Пушкин вложил в характеристику Ленского, не ту ироническую, в которой он воспринимает поэзию Ленского с точки зрения уездных барышень – как провинциальную, а знаменитую характеристику главы Второй. Личная драма Пушкина усугубила элегические настроения и внесла сумеречные гармонии в образ Ленского. Он исключает иной исход судьбы героя: душа, осуждённая любить, не примет «обыкновенного удела». Метафорический абсолют – это когда душа и есть форма бытия.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Одинокие и мрачные леса (фр.)
2
Иду (в леса), охваченный болью (фр.)
3
И мы увидим …как текут ее слезы (фр.)
4
Иду под вашу величественную сень (фр.)
5
Здесь в художественном языке Пушкина проявляется гениальная тонкость и структурная выдержанность многообразных стилистических отражений и перевоплощений художественной действительности. Не случайно рядом с Ольгой (этим «ландышем потаённым» в тени «животворяща древа»), наделённой, с одной стороны, – ангелом-хранителем Ленским, возникает, с другой стороны, – склонённая над ней фигура Онегина-демона (словно змей, искушающий её плодами с «древа»). Пушкин создаёт здесь свой индивидуально-художественный сплав образов.