Плач Меджнуна
Отец везет Меджнуна в храм Каабы
Все небо закрывала, словно пламя, Его любовь могучими крылами. Но чем в любви был совершенней он, Тем громче слышались со всех сторон Насмешки, подозренья и упреки, А сам больной, от всех забот далекий, Вне общества людского, вне среды, Причиной стал неслыханной беды Для бедного отца. И ежечасно Томился тот о юноше несчастном. У всех святынь он руки воздевал, Во всех паломничествах побывал, Везде родня усердная молилась, Чтобы снискать целительную милость. И наконец решила вся родня, Что следует, не мешкая и дня, Идти всем скопом до священной Каабы, Как бы она далеко ни была бы, Поскольку там за каменной стеной Михраб любви небесной и земной. К началу хаджа вышли амириты. Верблюды их носилками покрыты. В одну из шатких колыбелей тех Посажена утеха из утех, Любимый сын, — насильно упросили, Не пожалели родственных усилий. Приехал в Каабу страждущий отец. Росло волненье искренних сердец. Шейх амиритов, нищих утешая, Бесценный жемчуг с золотом мешая, Сынам песков рассыпал, как песок, Все достоянья, всех сокровищ сок. И взял он сына за руки и нежно Сказал ему: «Теперь молись прилежно. Не место для забавы этот храм, Поторопись, прильни к его дверям, Схватись же за кольцо священной Каабы, [262] Молись, чтобы мученья отвлекла бы, Чтоб исцелить бессмысленную плоть И боль душевной смуты побороть, Чтоб ты приник спокойно к изголовью, Не мучимый безжалостной любовью». Но слушать более Меджнун не стал. Он зарыдал, потом захохотал, И, как змея, с земли пружиной прыгнул, И, за кольцо дверей схватившись, крикнул: «Велят мне исцелиться от любви. Уж лучше бы сказали: не живи! Любовь меня вскормила, воспитала, Мой путь она навеки начертала. Моей, Аллах, я страстию клянусь, Твоей, Аллах, я властию клянусь, Что все сильней тот пламень разгорится, Все горячей в крови он растворится, Что в час, когда земной истлеет прах, Любовь моя останется в мирах. И как бы пьяным нежностью я ни был, Налей еще пьянее — мне на гибель! Мне говорят, чтоб я Лейли забыл. Но ты, Аллах, раздуй мой страстный пыл, Всю жизнь мою, все радости, все муки Отдай в ее младенческие руки. Пусть буду тоньше волоса Лейли, Но только бы чело ей обвили Те вьющиеся — черной смольной чащей! Будь раной я сплошной кровоточащей — Пускай она по капле выпьет кровь! И, как ни велика моя любовь, Как много дней о ней я ни тоскую,— Продли, Аллах, подольше боль такую!» Слыхал слова сыновние отец. Он замолчал и понял наконец, Что сыну суждено остаться пленным, Что тот огонь пребудет век нетленным. И он пошел к своей родне домой И так сказал: «Сын безнадежен мой. Он так молился у святыни Каабы, Что кровь моя вскипела и могла бы, Как ток Земзема, хлынуть кипятком. Я полагал — святынями влеком, Страницу прочитает он Корана, Но он о ней молился невозбранно, Забыв меня и молодость губя, Хвалил ее и проклял сам себя».