«Я в мясном магазине служил…»
Я в мясном магазине служилЯ имел под руками всё мясоЯ костей в уголки относилРазрубал помогал мяснику яЯ в мясном магазине служилНо интеллигентом я былИ всё время боялся свой длинныйПалец свой обрубить топоромНадо мной все смеялись мясникиНо домой мне мяса давалиЯ приносил кровавые кускиМы варили его жарили съедалиМне легко было зиму прожитьДаже я купил пальто на ватеМного крови я убиралИ крошки костей уносилМне знакомы махинации всеНо зачем этот опыт мнеЯ ушёл из магазина мясногоКак только зимы был конецИ тогда же жену обманувВ новых туфлях я шёл по бульваруИ тогда я тебя повстречалМоя Таня моя дорогаяЖизнь меня делала не тольконо и делала меня кочегаромя и грузчиком был на плечахВот и с мясниками побывал в друзьях«В один и тот же день двенадцатого декабря…»
В один и тот же день двенадцатого декабряНа тюлево-набивную фабрику в переулкеПришли и начали там работатьБухгалтер. кассир. машинисткаФамилия кассира была ЧугуновФамилия машинистки была ЧерепковаФамилия бухгалтера была ГалтерОни стали меж собой находиться в сложных отношенияхЧерепкову плотски любил ЧугуновГалтер тайно любил ЧерепковуБыл замешен ещё ряд лицС той же фабрики тюлево-набивнойБыли споры и тайные страхиОб их тройной судьбеА кончилось это уходомГалтера с поста бухгалтераИ он бросился прочьС фабрики тюлево-набивнойЗаписка
Костюмов – душенька – я завтраВас жду поехать вместе к ВалеОна бедняжка захворалаУ ней не менее чем гриппНо только уж пожалуйста любезныйТы не бери с собой БуханкинаУж не люблю я этого мужланаОх не люблю – и что ты в нём находишьКриклив… У Вали это неприличноКогда б мы ехали к каким-то бабамА то приятная безумка ВалентинаОна же живо выгонит егоНу как Костюмов – милый Фрол ПетровичНапоминаю – ровно в семь часовИ без Буханкина пожалуй сделай одолженьеА я тебе свой галстух подарюСмотри же. жду. Приятель ПавелПэ. эС. И я тебе сюрприз составилПослание
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390}) Когда в земельной жизни этойУж надоел себе совсемТогда же заодно с собоюТебе я грустно надоелИ ты покинуть порешиласьМеня ничтожно одногоСкажи – не можешь ли остаться?Быть может можешь ты остаться?Я свой характер поисправлюИ отличусь перед тобойСвоими тонкими глазамиСвоею ласковой рукойИ честно слово в этой жизниНе нужно вздорить нам с тобойВедь так дожди стучат суровоКогда один кто-либо проживаетНо если твёрдо ты уйдёшьСвоё решение решив не изменятьТо ещё можешь ты вернутьсяДня через два или с порогаЯ не могу тебя и звать и плакатьНе позволяет мне закон мойНо ты могла бы это чувствоватьЧто я прошусь тебя внутриСкажи не можешь ли остаться?Быть может можешь ты остаться?Кухня
Из сборника «Некоторые стихотворения»
(архив Александра Жолковского)
«Фердинанда сплошь любили…»
Фердинанда сплошь любилиОн красавицам был вровеньИ ценили его до могилыА уж после и не ценилиИ все его нести не захотелиТолько те кто его не любилиПосмотреть на то захотелиИм и пришлось нести его«На горелке стоял чайник Филлипова…»
На горелке стоял чайник Филлиповакастрюля с картошкой ВаренцовойКастрюля с борщом стояла Ревенкои кастрюля белая маленькаяс манною кашей для ребёнка ДовгеллоНа верёвке простыня рябелаИз кухни была дверь в комнату ПрожектёроваКоторый сидел за столомлбиные мышцы напрягшиВот первый прожект кладёт на бумагу рука