Анонимщикам
Пошла охота, знать, и на меня — Все чаще анонимки получаю… Я всем вам, братцы, оптом отвечаю. Хотя и знаю ваши имена. Какой опоены вы беленой, Какой нуждой и страстью вы гонимы. Сидящие в засаде анонимы. Стократно рассекреченные мной?.. С какой «великой» целью вы в ладу. Когда часами спорите в запале. Попали вы в меня иль не попали И, если — да, когда ж я упаду?.. Но если даже я и упаду И расколюсь на ржавые запчасти. То чье я обеспечу этим счастье И чью я унесу с собой беду?.. Вот снова пуля срезала листву И пискнула над ухом, точно зуммер. А я живу. Хвораю, но не умер. Чуть реже улыбаюсь, но живу. Но — чтобы вы утешились вполне И от трудов чуток передохнули — Спешу вам доложить, что ваши пули — От первой до вчерашней — все во мне. Не то чтоб вы вложили мало сил. Не то чтоб в ваших пулях мало яда, — Нет, в этом смысле все идет как надо. Но есть помеха — мать, жена и сын. Разбуженные вашею пальбой. Они стоят бессонно за плечами, — Три ангела, три страха, три печали. Готовые закрыть меня собой. Я по врагам из пушек не луплю, Не проявляюсь даже в укоризне, Поскольку берегу остаток жизни Для них троих, для тех, кого люблю. И ненависти к вам я не таю, — Хоть вы о ней изрядно порадели! — Вы не злодеи, вы — жрецы идеи, Нисколько не похожей на мою. А кто из нас был кролик, кто — питон, Кто жил попыткой веры, кто — тщетою, — Все выяснится там, за той чертою. Где все мы, братцы, встретимся потом… 1987Суета сует
Все куда-то я бегу, — На душе темно и тошно, У кого-то я в долгу, У кого — не помню точно. Все труднее я дышу. Но дышу — не умираю. Все к кому-то я спешу, А к кому — и сам не знаю. Ничего, что я один. Ничего, что я напился. Где-то я необходим. Только адрес позабылся. Ничего, что я, сопя. Мчусь по замкнутому кругу, — Я придумал для себя, Что спешу к больному другу. Опрокинуться в стогу. Увидать Кассиопею, — Вероятно, не смогу, Вероятно, не успею… 1983Провинция
Баллада о труде,
или Памяти графомана
Скончался скромный человек Без имени и отчества. Клиент прилежнейший аптек И рыцарь стихотворчества. Он от своих булыжных строк Желал добиться легкости. Была бы смерть задаче впрок — И он бы тут же лег костьми. Хоть для камней имел Сизиф Здоровье не железное. Он все ж мечтал сложить из них Большое и полезное. Он шел на бой, он шел на риск. Он — с животом надорванным — Не предъявлял народу иск, Что не отмечен орденом. Он свято веровал в добро И вряд ли бредил славою. Когда пудовое перо Водил рукою слабою. Он все редакции в Москве Стихами отоваривал, Он приносил стихи в мешке И с грохотом вываливал. Валялись рифмы по столам. Но с примесью гарнирною — С гранитной пылью пополам И с крошкою гранитною. В тот день, когда его мослы Отправили на кладбище. Все редколлегии Москвы Ходили, лбы разгладивши. Но труд — хоть был он и не впрок! — Видать, нуждался в отзвуке, — И пять его легчайших строк Витать остались в воздухе… Поэт был нищ и безымян И жил, как пес на паперти. Но пять пылинок, пять семян Оставил в нашей памяти. Пусть вентилятор месит пыль, Пусть трет ее о лопасти — Была мечта, а стала быль: Поэт добился легкости! Истерты в прах сто тысяч тонн Отменного булыжника. Но век услышал слабый стон Бесславного подвижника. Почил великий аноним, Трудившийся до одури… …Снимите шляпы перед ним. Талантливые лодыри!..