Она вздохнула и покачала коляску. Машка-маленькая таращила круглые глазенки и даже не думала засыпать.
— Ну что ты, моя кошенька, разгулялась? Давай-ка я тебе песенку спою.
Спи, моя радость, усни,В доме погасли огни,Дверь ни одна не скрипит,Мышка за печкою спит,Птички уснули в саду… —
пустила петуха Маруся.
Машка-маленькая скривилась и горько заплакала.
— Что же это вы, бабуля, ребеночка так терзаете? Нет у вас ни стыда ни совести!
Маруся вспыхнула и сердито обернулась.
В дверном проеме, небрежно облокотившись о косяк, стоял Медведев и насмешливо смотрел на нее.
— Ты… — залепетала Маруся. — Я…
Митя подошел к коляске и взял орущую Машку на руки.
— Напугала тебя глупая бабка своими завываниями до полусмерти…
Машка беззубо заулыбалась и пустила слюни.
— Прелестная крошка! Сразу видно, что девочка. Давай родим ей тетку?
— Ка-какую тетку? — задохнулась Маруся.
— Как это какую? Наша дочка ей кем придется? Теткой! Но только при одном условии, — сурово сдвинул он брови. — Ты должна обещать мне, что никогда, ни при каких обстоятельствах не станешь травмировать ее слух своими… «дивными» песнями.
— Клянусь, — сквозь слезы улыбнулась Маруся.