– Что, опять не хватило денег на школьную еду? Пришлось из помойки что-нибудь вкусненькое выуживать?
Парни глухо прыснули, и на этом фоне смех Самиры прозвучал придурковатым ржанием:
– Может, там он и шмотки берёт. Во всяком случае, подходящее место для создания этого образа бродячей собаки.
Её подружки, как и ожидалось, загоготали. Титус упёрся взглядом в землю.
– Оставь меня в покое, – вяло ответил он. Мерле немного высунулась из укрытия. Титус попытался протиснуться мимо «Красных лис», но те не пропустили его. Втянув голову в плечи, он развернулся:
– Ладно, значит, обойду с другой стороны.
Рафаэль, быстрым движением выбросив руку вперёд, ухватил его за капюшон:
– Брось, Титус, попробуй хоть разок быть дружелюбным. Просто скажи «пожалуйста», и мы тебя отпустим.
Мерле видела, как дрожит в руках у Титуса поднос. Он по-прежнему стоял спиной к Рафаэлю. Если бы тот видел его лицо, то, пожалуй, пропустил бы.
– Ладно. Пожалуйста, – злобно буркнул Титус.
Придурковатый смех. Гиены нашли хромого телёнка.
– Прямо не знаю, Титус: меня не убедило. Что скажете, парни?
Дурошлёп и Крысоморд покачали головой.
– Слушай, Титус, ты должен говорить искренне. Но раз не получается словами, тогда поцелуй мои ботинки, и мы дадим тебе войти.
Стакан на подносе упал. Волосы Титуса развевались на ветру. На секунду Мерле показалось, что он взглянул на неё горящими глазами из-под каштановых прядей. Что же ей делать? Что она может? Титус втянул голову в плечи:
– Отвали, Рафаэль!
Это прозвучало уже иначе – более низким голосом, с большей угрозой. Должно быть, это заметил и Рафаэль. Он отпустил капюшон Титуса, и тот резко обернулся. Он был выше остальных, но тощий и костлявый, а они – широкоплечие и мощные. Парни окружили его, и Рафаэль встал перед ним, скрестив руки на груди:
– О, думаешь, ты сильный, раз вступил в Охотничий союз?
Куда-куда Титус вступил? С чего бы ему примыкать к этой куче тюфяков?!
– Тебя удивляет, что мне это известно, да? Отец рассказал. Разумеется, он выступал против того, чтобы тебя приняли: в союзе и так довольно слабаков.
Титус судорожно вцепился в поднос, как в щит. Может, ей выскочить и позвать учителей? Всё это пахло неприятностями.
– С лузерами такое дело – они всегда притягивают ещё больше себе подобных. А-ты-король-лузеров. – При каждом слове Рафаэль тыкал указательным пальцем в грудь Титусу, словно сваи вколачивал. Он вошёл в раж, наконец найдя жертву, оказавшуюся полностью в его власти. Гиена играла со своей добычей перед тем, как схватить её. – Ведь твой отец издаёт газетёнку, которой только в сортире подтираться, и разглагольствует до посинения об инопланетянах и снежных людях перед каждым, кто и знать этого не желает.
– Что за лу-у-узер, – донеслось от Самиры.
– Вот и брат его, видно, так решил и свалил к оборотням, – съязвил Рафаэль.
– Оставь меня в покое, – тихим голосом скорее прорычал, чем сказал, Титус, но Рафаэль не слушал.
Их одежду трепал всё усиливающийся ветер.
– Честно говоря, я Тониуса понимаю. Я бы тоже свалил. Кто же хочет ютиться в каком-то заплесневевшем вагончике вместе с лузерами?!
– Под мостом-то, видать, свободных мест уже не было, – хихикнула Самира.
– Замолчите наконец! – В словах Титуса прозвучала угроза.
И тут Рафаэль нанёс удар, и Титус согнулся пополам: от удара в живот ему стало нечем дышать.
Поднос упал на землю. Стакан разбился. Вилка и нож звякнули о брусчатку. Крысоморд и Дурошлёп, схватив Титуса, крепко держали его за руки. Гиены перешли в атаку.
Мерле, выскочив из-за дерева, бросилась вперёд.
– Ну и где твой брат теперь? Сбежал от семейки неудачников? – перекрикивая ветер, орал Рафаэль.
Его дружки, заломив Титусу руки за спину, принудили его встать на колени. Они ему так руки вывихнут!
– Сейчас же прекратите это безобразие! Он же вам вообще ничего не сделал! – крикнула Мерле, оказавшись от них всего в нескольких шагах.
– Зато ты сделала! – Самира тут же рванулась к ней. – Пора тебе усвоить, когда нужно помалкивать!
Она что-то прошипела своим подружкам, и те, подбежав к мусорному баку, отбросили крышку.
Это ещё что?!
Мерле отшатнулась от Самиры, но Рафаэль оказался проворнее и схватил её за волосы. Мерле вскрикнула «Отпусти!», её пронзила боль: он сейчас выдерет ей все волосы!
Она попыталась защищаться, но её крепко держала Самира:
– Теперь мы наконец-то отнесём тебя туда, где тебе самое место.
Они поволокли её к мусорным бакам. Мерле кричала и упиралась, но хватка у Рафаэля была железная. Противостоять силе гиен было невозможно.
Вдохнув исходившую от контейнера, несмотря на мороз, сладковатую гнилостную вонь, Мерле не смогла подавить жалобный стон. Она упёрлась сапогами в тёмный пластик, но Рафаэль был сильнее.
– Честное слово, Коста, – воскликнул он, обернувшись в Титусу, – что касается женщин, у твоей семьи дерьмовый вкус. Но вообще-то неудивительно, что ты тут запал на зомби. Мать-то твоя тоже уже на кладбище. Должно быть, это жесткач, когда собственный отец убивает мать.
Оба парня, держащие Титуса, расхохотались – и вдруг упали на землю, словно поражённые невидимым взрывом. До гиен слишком поздно дошло, что они «Лисы» и дело имеют не с собакой.
– ЗАМОЛЧИ!
Этот вопль заставил утихнуть даже бурю. Титус кинулся на них. Никто и глазом моргнуть не успел, как он очутился рядом. Боль у Мерле тут же прошла. Титус стоял около неё. Полы его пальто разлетались на ветру, как крылья ангела мщения. В вытянутой руке он на весу держал Рафаэля. «Лис» болтался в воздухе, дёргая ногами в полуметре от земли. Титус встряхнул его будто кролика:
– Замолчи наконец!
Волосы хлестали его по лицу. Он держал Рафаэля над собой словно куклу. Глаза у того округлились, он побелел и заскулил. Титус отшвырнул его от себя, и, пролетев по воздуху, Рафаэль шлёпнулся на брусчатку. Мерле увидела взгляд Титуса под завесой растрепавшихся волос. Наряду с гневом и ненавистью в нём было кое-что куда более первобытное: голод!
Титус шагнул к Рафаэлю и сжал кулак, превратившись из жертвы в охотника. Мерле не сомневалась: он сделает всё, чтобы «Лисы» никогда больше его не унижали.
Одна из дверей школы распахнулась. Кто-то выскочил на улицу и побежал к ним. Девчонка с рыжими волосами. Пытаясь остановить Титуса, она вытянула руки:
– Не делай этого, Титус, он того не стоит.
– Не надо мне говорить, что я должен делать! – Голос его, по-прежнему мощный, прокатился по двору, и Рафаэль съёжился.
Малинка не отступала. Она, похоже, не боялась Титуса, хоть