— Ща пива принесу, — Карась улыбался как Чеширский Ккот, во все тридцать три зуба. Своей баней он гордился невероятно.
— Слушай, Серый, — негромко сказал Григорий, морщась от пьяных визгов девчонок, которые ныряли в ледяную купель. — Бауманские Компаса взорвали. Лобня теперь ничья. Прибрать бы надо обратно.
— Не суйся туда, — ответил я, сдувая пену с кружки. — Отдадим верному человеку, пусть работает. Это теперь не наша тема.
— Да как же… — растерялся Копченый. — А чем мне еще заниматься? Больше ведь тем и нет. Только отнять и поделить.
— Скоро будут, — пообещал я. — Ищи землю в центре, участки вокруг МКАДа, старые умирающие заводики. Не ко времени вся эта возня мышиная. Да, Иосиф?
— А? — испуганно вскинул голову потухающий Варшавер, который принял свою судьбу со смирением, как и подобает славному сыну иудейского народа. Ему опять пришлось бухать.
— Что «а»? — недовольно спросил я, понимая, что еще немного, и меня самого развезет в кисель. Пиво после водки…
— Ты акции этих… доткомов скупаешь? — грозно спросил его я.
— Скупаю, — покорно ответил Йосик. — Страшно, аж жуть… Там же пирамида похлеще МММ.
— Херня, — отмахнулся я. — 31 декабря 1999 года сбросишь, а потом зашортишь. И еще раз заработаем.
— Почему 31 декабря? — с тупым недоумением спросил Копченый.
— Два раза порадоваться хочу, — усмехнулся я. — Нет… три, в этот день еще Новый год будет!
Копченый, судя по выражению лица, ничего не понял, и на всякий случай отодвинул от меня кружку с пивом.
— Ох, Сергей Дмитриевич, — горестно вздохнул Йосик, к которому, наконец, возвращалась жизнь. — Если все получится так, как вы говорите, то мы заработаем… Да я даже не знаю, сколько мы заработаем… Столько нулей у меня в калькуляторе не поместится. Мы только за этот месяц десять процентов в валюте сделали… Мне так страшно, что я даже спать почти перестал. Не может такое долго продолжаться. Это же форменное безумие, деньги из воздуха!
— Не волнуйся, скрипач, — похлопал я его по плечу. — Делай, как я сказал, и не бойся ничего. Операция «Большой хапок» в полном разгаре. Когда бабло вытащим оттуда, все самое интересное только начнется…
— Да что еще может начаться? — испуганно пискнул Йосик. — Наша брокерская контора на Кипре сидит в долгах по уши! Мы же на заемные деньги играем. Если мы угадаем, это же миллиарды… долларов… А если проиграем?
— Не проиграем, — ударил я кружкой по мрамору столика и разбил ее к чертям. Накидался все-таки…
— Да? — заинтересовался Копченый. — Миллиарды баксов? Тогда без базара, ну ее, Лобню эту. Пацанам из близких отдам, пусть балуются. А куда мы такое бабло денем? Я вот после Вовкиной бани даже не представляю, чего еще желать можно.
— Песню помнишь? — усмехнулся я и фальшиво напел: — Я желаю счастья вам! Поняли?
— Не поняли, — в унисон помотали головами мои собеседники. Они думали, что я уже совсем готов.
— Счастье всем, даром, — ответил в слюни пьяный я. — И пусть никто не уйдет обиженным. Читал?
— Читал, — кивнул Йосик. — А какое отношение имеет «Пикник» Стругацких к нашему бизнесу? Там же вообще не об этом.
— Ты хочешь быть счастлив, Иосиф? — ткнул я в своего финансиста пальцем здоровой руки.
— Хочу! — смело кивнул он. Он, как и свойственно умному человеку, всегда сомневался. Но только не в этом случае.
— А ты счастлив, — продолжил я, — когда каждое утро твою машину обыскивает охрана на предмет бомбы под днищем? Когда твоих детей в школу возят под конвоем? Когда в стране такой бардак, что стыдно телевизор включать? Тебя поганая морда Миши Козырева делает счастливым?
— Нет, — покачал пьяной головой Иосиф. — Мне очень стыдно, когда я вижу по телевизору нашего министра иностранных дел.
— Даже мне стыдно, когда я его вижу, — Копченый оскалил обожженное лицо. — В натуре, охота полный магазин ему в башку разрядить. Он у нас вообще конченый.
— Знаешь, — показал я им искалеченную руку, — что это? Это искупление, братан. В тот день я должен был умереть плохой смертью, но большой парень наверху оставил мне жизнь. А два пальца он забрал, чтобы я ничего не забыл. Он дал мне шанс, и я точно знаю, что надо делать дальше.
— Снежана! Иди сюда, солнце! — крикнул Копченый эффектной блондинке, которая вылезала из бассейна, покачивая аппетитными бедрами. — Приведи в чувство Сергея Дмитриевича, а то его что-то на философию потянуло.
— Правда? — девушка многообещающе посмотрела на меня. — Я как раз поступала на философский…
— Поступила? — с интересом уставился я ее. Сама тоненькая, а грудь высокая, острая. Люблю таких…
— Нет, конечно! — передернула она плечами. — Не видишь разве, чем я на жизнь зарабатываю? Пошли в кроватку, мой хороший. Я тобой займусь, и глупые мысли покинут твою умную голову.
— А пошли! — ухватил я ее за осиную талию.
И правда, что-то меня понесло сегодня. Пиво после водки — это страшное зло… А ведь я почти что сказал им правду. Зря. Рано еще. Не поймут.
Глава 24
Я ехал на безобидную, вроде бы, встречу, но сердце было не на месте. Казалось бы, ну позвали пострелять из танка и РПГ, подумаешь. Я это и так могу сам устроить. Только вот позвал не абы кто, а товарищи генералы Рохлин и Лебедь, а везет меня к ним некто господин Филимонов, глава Администрации Президента. И за рулем он сам, бля, без ансамбля. Воняет от этой ситуации за версту. Только пока не пойму, в какой именно замес меня попытаются сегодня втравить. А в том, что это замес, я даже не сомневался ни секунды. Наш президент, Борис Николаевич, лежал в ЦКБ с сердцем, и вроде бы там рисуется микроинфаркт. А у него выборы на носу… Точнее, у нас выборы… Всего год остался, пора открывать избирательные штабы, собирать баблос с олигархов. Ага, «Голосуй или проиграешь». И ведь ситуация накаляется. Зюганов прет как танк, его рейтинги летят в небо. Опять забастовали шахтеры, на первое мая на Васильевском спуске коммунисты собрали огромный митинг. Правда, в этот раз прошло все мирно.
То, что Лебедь собирается выдвигаться — было ежу понятно. Также высокий рейтинг, популярность в войсках и у силовиков. Но я то им зачем⁈ Денег дать? Это то понятно. Но почему меня туда везет Филимонов? Решил перебежать к Лебедю и Ко? Крысы стартуют с тонущего корабля? Я попытался разговорить мрачного главу Администрации по дороге, но успеха не добился. Андрей Васильевич отвечал коротко, больше отмалчивался.
На КПП дивизии нас долго