— Стрелять! — крикнул Файтнор, отдавая приказ.
Служащие, которые держали под прицелом магов, чуть отошли к середине, оставляя магов у стены. Цеверт стоял смирно, но второй маг дернулся, предпринимая попытку убежать. Гири на ногах не позволили этого сделать, а стрелок отреагировал мгновенно. Направив пистолет на мага, он прострелил ему колено, от чего тот упал и вскрикнул. Второй выстрел был нацелен в грудь, а третий — в голову. Маг, который уже сидел на коленях после падения, дернулся и полностью упал, заливая кровью пол на сцене. Народ затаил дыхание.
Очередь дошла до Цеверта. Второй стрелок уверенно поднял руку, целясь сразу в голову, и выстрелом пустил пулю в лоб мага. Брызги крови полетели в стороны. Голова Цеверта опрокинулась назад, врезаясь в стену за спиной, которая тоже испачкалась свежей теплой кровью. Тело мага ослабло, пошатнулось и рухнуло. Теперь на сцене лежало два трупа.
Недалеко от инквизиторов раздался детский плач. Ивена чуть повернула голову в сторону звука и увидела женщину с двумя детьми. Они смотрели в сторону Цеверта глазами, полными ужаса и страха.
— Папа, папочка… — звал мальчик, вытирая слезы.
Ивена еле сдерживалась, чтобы не заплакать самой. Она поняла, что это семья Цеверта. Люди, ради спасения которых он пожертвовал своей жизнью. Его жена прикрыла глаза, сдерживая слезы. Она прижимала к себе детей, которые плакали с каждой секундой все сильнее и громче. У Ивены сжалось сердце. Чувство вины перед этими людьми и беспокойство за их безопасность душили сильнее тугой веревки. Хотелось рыдать точно так же.
Экран, расположенный недалеко от сцены, демонстрировал кадры, которые транслировались всем зрителям телеканалов. Камеры засняли окровавленные трупы, после чего переключились на съемку страдающей семьи. До народа хотели донести не только то, к чему может привести себя маг, а еще и то, какую боль последствия грешных поступков могут вызвать у близких людей.
Толпа реагировала по-разному: одним явно нравилось подобное зрелище, ведь они ненавидели магов, другие смотрели с отвращением, потому что кровь и трупы — это точно не то, на что приятно смотреть, у кого-то возникали печаль и сожаление. Но никто не высказывался против. Даже если и существовали противники казни, они не спешили так прямо заявлять о себе, зная, что за это тоже последует наказание.
Тела убитых начали убирать, а толпу разгонять. Группа инквизиторов последовала к служебному автобусу.
— Если кому-то станет плохо и потребуется разговор, обращайтесь, — привычно осведомил начальник.
Ивене он очень требовался, но только не с ним. Она знала, что Файтнор будет вновь утверждать, как плохи маги, инквизиторы совершают благое дело, а казнь — это справедливо и необходимо. Но больше не хотелось верить в этот пустой звон.
Когда Ивену довезли до дома, она не пошла к себе, а двинулась к Кастору. Ноги еле волоклись по земле. Стоя у подъезда, она не могла вспомнить, какую квартиру нужно набрать. Трясущиеся руки приблизились к кнопкам, но звонить, к счастью, не пришлось. Дверь подъезда распахнулась, чуть не сбив Ивену, выпуская счастливого подростка, который тут же куда-то убежал.
Ивена зашла в подъезд и медленно поднялась к квартире Кастора. Хорошо хоть тело помнило, где нужная дверь, потому что разум полностью затуманился едким дымом из скорби и отчаяния. Рука слабо постучала. Так тихо, что можно было усомниться, услышит ли хозяин. Но он услышал.
Кастор встретил Ивену улыбкой, но она продержалась лишь пару секунд. По стеклянному отрешенному взгляду, который на него даже не направлялся, он явно понял, что что-то не так.
— Что с тобой? Тебе плохо?
Закрыв дверь, Кастор приблизился к Ивене и взял ее за плечи. Он пытался посмотреть в глаза, но она прикрыла их. Веки задрожали, и по щекам скатились слезы, которые все это время приходилось сдерживать, но больше не получалось.
— Я не могу так больше… — дрожащим голосом произнесла Ивена. — Я не знаю, что мне делать и как дальше жить…
Кастор аккуратно снял с нее тонкий плащ и повел в гостиную, продолжая держать за плечи. Подойдя к дивану, Ивена тут же рухнула на него, зажимая лицо руками. По старой привычке в голове родилась мысль, что маг не должен видеть ее эмоции и слабость, но она отмела ее. В данный момент только Кастор способен понять. Никто другой не поможет, да и не хотелось больше ни к кому.
Он сел рядом и мягко притянул Ивену к себе, бережно обхватил руками. Она не стала препятствовать. Наоборот, почувствовав человеческое тепло, обняла в ответ и положила голову Кастору на плечо. Так, словно делала это уже не в первый раз, и это что-то вполне естественное.
— Это же так жестоко… Это так неправильно… — шептала Ивена.
— Ты о казни?
Она молча покивала, не в силах ответить. Еще несколько минут просидела вот так, молча и плача. Рука Кастора легонько поглаживала ее спину. Вскоре Ивена попыталась взять себя в руки и успокоиться. Чувствуя, что слезы отступили, она отстранилась от Кастора, просто садясь рядом.
— Ты видел трансляцию?
— Да, — мрачно ответил он.
Сокрушенно взявшись за голову, Ивена призналась:
— Маг, которого застрелили вторым, был моим подопечным. Это я приговорила его к казни. Он уже попадался на магических преступлениях, которые делал на благо для семьи. Как я поняла из допросов, на него и на его семью кто-то охотился. Какая-то банда донимает семьи, в которых есть маги, и они специально добивались того, чтобы Цеверта казнили. Теперь он умер, а жена и дети остались одни. А вдруг их продолжат преследовать? Вдруг они в опасности? Кто теперь их защитит? Они стояли на казни и смотрели, как их отца убивают, плакали. Господи, как это ужасно… Как они теперь будут жить?
Эхом раздался возглас мальчика, а перед глазами всплыл образ горюющей семьи. От этого слезы Ивены вновь вернулись, и она зарыдала сильнее прежнего. Кастор, не в силах спокойно сидеть в стороне, снова придвинулся к ней, положил руку на плечо. Ивена надрывным голосом, иногда прерывающимся от всхлипов, продолжала говорить:
— Мне так больно от осознания, что именно я привела человека к казни. Хорошего человека. Я знаю, что магия — грех, но… Почему Бог позволяет творить такое? Почему не дает разобраться, что есть добро, а что — зло? Почему всю магию представляют только злом? Всю жизнь твердят, что Бог однажды поведал великому ученому истину о том, как устроен мир, рассказал о постулатах, запретил магию, но почему он не учел все