Лиловые линии прихотливо изгибающегося узора зашипели и вспыхнули багровым. Языки пламени плеснули выше колен, взвились в мучительном порыве — и погасли. Осталась темнота и цветные пятна в глазах.
Эрна зажмурилась, и в то же мгновение её накрыло агонией разрушенного алтаря.
* * *
— Надо мотать отсюда, и поскорей!
— Не говори ерунды! Смотри, как всех приложило. Никто на ногах не стоит. Да и куда?
— Куда угодно. Подальше отсюда.
Голоса доносились до Эрны как будто сквозь густой туман — глухо и издалека. Тело просило поспать еще немного, но что-то внутри подсказывало: надо шевелиться. Эрна через силу разлепила веки. Говорившие оказались неожиданно близко.
— Сама думай. Кто-то возмутился нашими действиями настолько, что сразу после ритуала атаковал храм и алтарь, — втолковывал Лландер, размахивая руками.
Канефа, обычно сдержанная и решительная, бледнела и пятилась.
— И это не беззубые ветреники. Они даже драться опасались во всю силу, только бы кого случайно не убить.
— А кто тогда? — развел руками Кхандрин. — Табу связывает всех.
— А мрак их знает. Но если они разрушили алтарь, значит скоро будут здесь. Надо уходить.
— У нас еще должно быть время.
— А ты знаешь, сколько мы тут провалялись? Я — нет.
Эрна села, и её тут же повело в сторону. Она усилием мышц выпрямила спину и растерла ладонями щёки и лоб. В голове прояснилось, но во рту по-прежнему было солоно и гадко.
— Вот и Чистюля очнулась, — заметил ее движение Лландер, — вставай. Идём.
— А остальных, что, бросим? — вспылил Кандрин.
— Всех не утащить, — пожал плечами Лландер, — слабаки пусть остаются.
— И глава? — возмутилась Эрна.
Онгхус Ар по-прежнему лежал неподвижно.
— Его тушу нам вообще не поднять.
— Да как ты смеешь так о нем говорить! Он великий человек и голос Ахиррата, а вовсе не туша!
— Сборище истеричек! — зло бросил Лландер. — Да пошли вы все!
— Ты! Ну-ка стой!
Канефа попыталась схватить его за руку. Лландер зашипел, отдергивая обожженную кисть.
— Будешь ты мне командовать! Я валю. А вы как хотите.
Коротко звякнула, защелкиваясь на воротнике, фибула. Блеснула искрой прицепленная к ней подвеска-колечко. Долговязый силуэт Лландера подернулся рябью, и через мгновение в воздух поднялась крупная галка, припадающая на одно крыло. Эрна взглядом провожала летящую птицу. В ярком свете вновь выглянувшей луны она вырисовывалась четко и ясно.
Эрну не отпускало чувство потери. Боль в висках прошла, но никуда не делась тянущая пустота в средоточии, самой сердцевине ее существа. В том месте, которое раньше заполняла живительная сила предвидения. Не к чему больше тянуться, неоткуда черпать.
Силуэт черной птицы перед глазами помутнел. Эрна моргнула, и по щекам потекли слезы.
Она не сразу поняла, что произошло. Галка вдруг завалилась в воздухе набок и просела вниз. С усилием дернулась, рванулась выше — и зависла на месте, беспорядочно молотя крыльями. Эрна сморгнула снова. Ей померещились нити, черные на черном, опутавшие птицу. Но разве возможно было увидеть их ночью на таком расстоянии? Секунда — и галка, конвульсивно дернувшись, упала.
Эрна вскочила, напряженно всматриваясь в темноту. Может, Лландер просто скрылся из виду, а ей от усталости мерещится невесть что? Или его поймали неведомые враги, разломавшие алтарь? Эрна бросила быстрый взгляд на своих. Канефа с Кхандрином были на ногах. Брум, ссутулившись, держался за голову. Нок, по-прежнему босой, с распухшей ступней, сидел, уронив лицо в колени, и трясся. Онгхус Ар пошевелился и что-то невнятно пробормотал, Канефа наклонилась к нему.
Никто не смотрел наружу, за пределы освещенной колоннады, и не видел, что там происходит. Они не заметят беды, пока она не свалится им на головы. Да и за Лландера было тревожно. Он, конечно, говнюк и задавака, но все равно свой. Эрна решила: она быстро сбегает до того места, узнает, что случилось и случилось ли вообще, и вернется. А там, может, глава придет в себя и скажет, что делать дальше.
Опасливо пригнувшись, Эрна сошла со ступеней и застыла. Первый же шаг показался слишком громким, отозвался эхом. Луна снова спряталась за тучей, площадь заливала густая тень. Эрна по привычке потянулась зачерпнуть предвидения и разочарованно зашипела сквозь зубы, встретив пустоту. Как вообще можно жить, не видя будущего! Она немного постояла, прислушиваясь и давая глазам привыкнуть. Позади слышались шорохи, вздохи, бормотание. Впереди, в непроглядной темени — ничего. Лишь откуда-то издалека доносился слабый запах дыма и нагретого свечного воска. Отчего-то он показался ей жутким.
Пальцы сжались на рукояти ножа. Слабая иллюзия защиты, но ей стало немного спокойней. Как глупо она, должно быть, выглядела, напряженная, испуганная, на краю светового круга. И как, наверное, ее хорошо было видно с темного края площади — отчетливый силуэт на светлом фоне. Эрна снова сердито зашипела, пригнулась и двинулась в сторону, чтобы приблизиться к тому самому месту по дуге. Что-то в ней отчаянно сопротивлялось мысли, что можно выпрямиться в полный рост и пойти напрямик. Пусть ее считают дурой. Плевать!
Эрна думала, что готова к чему угодно, но все равно вздрогнула, заметив, как тень впереди шевельнулась. Эрна замерла. Для человека в плаще слишком низко. Какое-то животное? Собак в городе почти не держали, а таких крупных кошек не бывает. Что-то двинулось снова, темное на темном. Милосердная луна высунула бок из-за тучи — и Эрна вдруг прозрела. На мостовой, раскинув руки, как крылья, лежал человек. Чудовище, похожее на тощего пса, склонилось над ним, тыча в неподвижное тело острым носом. Рядом переминались с лапы на лапу еще несколько таких же существ. Прядали стоячими ушами, косились то вперед, на Эрну, то в темноту позади себя.
Рукоять выскользнула из ослабевших пальцев. Клинок оглушительно громко зазвенел о камни. Чудище, стоявшее над Лландером, выпрямилось, повернув к Эрне безглазую морду. Задние лапы напряглись, изготовившись к прыжку.
Эрна позорно взвизгнула и бросилась к колоннаде. За спиной была тишина, но она кожей чувствовала топот множества лап и скрежет когтей по мостовой. Вдруг ее нога запнулась обо что-то твердое — ботинок! Долбанный ботинок Нока! Вот он где его бросил! Эрна растянулась на камнях, больно ободрав локти и колени. Она ждала, что в ту же секунду ее растерзают, но чудища перемахнули