— Ваше высокопревосходительство, Кремль огромен, — вздохнул Илья.
— Сейчас идут работы только в Арсенале, — пояснил отец. — Значит, именно там можно услышать вблизи самый большой колокол Москвы и при этом шум от пилы. И самое главное, я узнал, что в подвалах Арсенала после взрыва его французами еще никто не бывал. Служитель, которого я расспросил после разговора с губернатором, уверен, что подвалы не завалены. Посему подземные ходы, вырытые при строительстве Арсенала и соединенные с остальным кремлевским подземельем, не пострадали. Поспешим… А ты куда?
Я остановился, взглянул на отца.
— С тобой.
А взгляд сообщил все остальное. И то, что папенька обещал мне показать свою работу, и то, что я подсказал место обитания преступников. И то, что я не хочу оставаться один, когда происходит самое важное событие нашей поездки.
Отец думал секунду.
— Поезжай. Слушайся с первого слова, сам никуда не лезь.
Я радостно пообещал и помчался по лестнице вслед за отцом.
Не прошло и получаса, как мы были в Кремле — там, где родились Вы, Ваше Императорское Высочество, во дворце, построенном Вашей бабушкой, Екатериной Великой. Этот величественный замок Древней России содержит множество самых разнообразных строений и чудес. Однако в эту холодную лунную ночь мы искали преступную шайку.
Отцу пришлось немного поспорить с комендантом и показать предписание от генерал-губернатора. Лишь после этого мы смогли направиться к Арсеналу — огромному зданию, построенному при Петре Великом, много раз перестроенному позже и взорванному Наполеоном. Впрочем, я уже знал, что этот варварский поступок принес меньше вреда, чем чаял Бонапарт. Например, поздние пристройки к Ивану Великому обвалились, а самая высокая колокольня Москвы устояла.
Из всех строений, уничтоженных узурпатором и назначенных к воссозданию, только здание Арсенала избегло восстановительных работ. Теперь настал и его черед. Здание было в лесах — временных галереях из досок, для удобства рабочих. Деревянные мостки и настилы возвышались над разбитыми камнями.
В нашей экспедиции участвовал пристав Филимонов и несколько нижних чинов, лично знакомых отцу. По недавнему неудачному опыту папенька пришел к выводу, что небольшой отряд, понимающий свои обязанности, надежней большого.
Ночью в Кремле было темно, и еще темней — в самом здании Арсенала. Одни залы были целы, другие уставлены лесами, как и внешние стены. Сторож указал два входа в подвалы, но оба были завалены камнями, и разбор только начался.
— Есть еще один, снаружи, он досками забран, — добавил служитель. — Только если внизу злодеи прячутся и начать их ломать — могут услышать.
— А как думаешь, голубчик, — тихо и властно спросил отец, — прячутся там или нет?
— Может, и так, — неуверенно ответил сторож. — Давеча (tantôt) ночью я дымок печной учуял. Думал, кто из работников не затушил днем, ан нет, не по пословице — дым без огня. Да и угольков не сыскал. Значит, потайная труба из-под земли дым выводит.
— Начальству доложил?
— Не стал, — виновато ответил сторож. — Я и прежде замечал стуки да шорохи, но мне подрядчик запретил вызнавать, мол, не твое дело.
Отец, Илья и Андрей продолжали выспрашивать сторожа. Мне и собакам было велено вести себя тихо. Я осторожно ходил по каменным плитам, чтобы согреться. Анзор сидел возле Ильи, а Черныш следовал за мной. Я был обут в легкие боты, и ноги слегка мерзли. Я делал все большие и большие круги в почти полной темноте и слышал лишь свои шаги и легкий стук собачьих лап.
Внезапно пес дважды гавкнул и куда-то решительно направился. Я разглядел в темноте темный силуэт и шагнул следом, схватив пса за поводок.
— Черныш, там кошка? — спросил я.
Пес гавкнул опять, и мне показалось, будто я узнал этот лай — он так же лаял, когда нюхал картуз Степаши.
— Ищи Степашу! — скомандовал я.
Подобный поступок может показаться неблагоразумным. Но в эту минуту я думал лишь о цели нашей экспедиции. И еще о том, что надо спасти друга!
Черныш рванулся вперед. Я, не выпуская поводок, следом. Не сомневался, что папенька поспешит за нами. И только потом понял, что он был в достаточном отдалении и мог не услышать меня.
Пес принялся скрести лапами в одном и том же месте. Я нащупал в темноте доску, потянул, она отошла. Черныш ринулся в невидимый лаз. Я хотел было задержаться, но собака тянула меня, как пироскаф лодку. И я решил последовать за Чернышом, а потом вернуться к папеньке и рассказать все, что увижу. Пусть он что-то кричал в темноте.
Последовать оказалось проще, чем вернуться. Мы оказались на узкой витой лестнице, перегороженной огромным каменным обломком. Черныш нашел щель между камнем и стеной, я с трудом протиснулся за ним, изгрязнив и, судя по звуку, порвав шинель. Заодно подумал, что вряд ли кто-то старше меня мог бы преодолеть эту преграду.
Пролезая, я обронил поводок. Может, мне следовало вернуться и повторить неудобный путь. Но я не хотел оставлять собаку в этом подземелье. Поэтому поспешил следом, легко находя ступеньки.
Они закончились коридором, в конце которого забрезжил дрожащий огонек.
Скоро коридор стал шире, а огонек ближе. Внезапно донесся визг Черныша и хриплая ругань.
— Ах ты чертова тварь!
Еще несколько шагов — и я увидел Черныша, который рычал на огромного мужика с фонарем в левой руке и дубиной в правой. Дубина была короткой и обитой железом.
Он уже занес для удара свое страшное оружие и не ударил лишь потому, что увидел меня.
И тут я понял, что должен совершить, чтобы спасти собаку и обезопасить себя самого…
Прошу прощения, Ваше Императорское Высочество, вынужден прерваться по важной причине.
* * *
Приписка все той же взрослою рукой:
«Каков шельмец! Розог бы за такое самоуправство, а более того — за привычку прерывать рассказ на самом интересном месте!»
Глава 16
Еще не покинув пределы Орловской губернии, мы приблизились к территории моего АГХ — Агропромышленного холдинга. Земель, где были мои пашни, поля и, что особенно важно, сахарные заводы.
А также, увы, настоящее крепостное право. Включавшее в себя такую неизбежную составляющую, как принудительный труд — барщину.
Я еще раз вздохнула, вспомнив историю с Лушей и молочным братом Лизоньки. Заодно вспомнила, что в своем головном