138 Если нарушения носят преимущественно функциональный характер, без лежащей в основе органической патологии, психотерапия может оказаться вполне эффективной. Вот почему я описал этот случай достаточно подробно. Он может дать некоторое представление о том, что происходит в голове ребенка.
139 Четвертую группу образуют различные формы психоза. Хотя среди детей такие случаи не распространены, у них можно выявить, по крайней мере, первые стадии того патологического развития, которое позже, после полового созревания, приводит к шизофрении во всех ее многообразных формах. Как правило, такой ребенок ведет себя странно и даже причудливо; зачастую он совершенно неуправляем, сверхчувствителен, замкнут, эмоционально ненормален. Последнее проявляется либо в вялости, либо в склонности взрываться по самым пустяковым поводам.
140 Однажды мне довелось обследовать четырнадцатилетнего мальчика, у которого сексуальная активность проявилась внезапно и несколько преждевременно, нарушив сон и общее состояние здоровья. Неприятности начались, когда мальчик пошел на танцы и некая девушка отказалась с ним танцевать. Он разозлился и ушел. Вернувшись домой, он сел за школьные уроки, но обнаружил, что не может сосредоточиться из-за нарастающих и неописуемых эмоций – смеси страха, ярости и отчаяния. Постепенно эти эмоции завладели им до такой степени, что в конце концов он выбежал в сад и принялся кататься по земле в почти бессознательном состоянии. Через пару часов его состояние стабилизировались, но начались сексуальные проблемы. В семье этого мальчика было несколько случаев шизофрении. Это типичная патологическая эмоция, характерная для детей с отягощенной семейной наследственностью.
141 В пятую группу входят невротические дети. Разумеется, изложить в одной лекции все симптомы и формы детских неврозов невозможно. Обычно они варьируются от патологического непослушания до явных истерических припадков и состояний. Проблема может быть физической, например истерическая лихорадка или аномально низкая температура, судороги, паралич, боль, расстройства пищеварения и т. д., либо умственной и моральной. В последнем случае она принимает форму возбуждения или депрессии, лжи, сексуальных перверсий, воровства и пр. Я припоминаю девочку четырех лет, с первого года жизни страдавшую хроническими запорами. Родители испробовали все мыслимые и немыслимые виды физической терапии. Но все было тщетно, ибо врачи упустили из виду один крайне важный в жизни ребенка фактор – ее мать. Едва увидев эту женщину, я понял, что причина именно в ней. Я предложил лечение и в то же время посоветовал оставить ребенка в покое. Место матери заняла другая женщина; на следующий же день запоры исчезли и больше не возникали (я следил за состоянием девочки на протяжении многих лет). Решение проблемы оказалось довольно простым, хотя, конечно, все могло быть иначе, если бы патогенное влияние, исходящее от матери, не было устранено с помощью анализа. Девочка была младшим ребенком в семье, любимицей матери-невротички. Последняя проецировала на дочь все свои фобии и окружала ее столь трепетной заботой, что та постоянно испытывала напряжение, а такое состояние, как известно, неблагоприятно сказывается на перистальтике кишечника.
142 По моему искреннему убеждению, любому педагогу, желающему применять принципы аналитической психологии, необходимо разбираться в психопатологии детства и сопутствующих ей опасностях. К сожалению, некоторые книги по психоанализу создают у читателя впечатление, будто все очень просто и что успех фактически гарантирован. Ни один компетентный психиатр, однако, не разделит столь поверхностные представления; опасность неумелых и легкомысленных попыток анализировать детей трудно переоценить. Нет никаких сомнений в том, что педагогу крайне важно знать, какой вклад внесла современная психология в понимание детского разума. Тем не менее всякий, кто намерен применять аналитические методы в работе с детьми, должен обладать глубокими познаниями в области патологических состояний, с которыми ему придется иметь дело. Признаться, я не представляю, как кто-либо, кроме ответственного врача, может отважиться анализировать детей без специальных знаний.
143 Анализировать детей – в высшей степени трудная и деликатная задача. Условия, в которых нам приходится работать, в корне отличаются от тех, в которых осуществляется анализ взрослых. У ребенка особая психология. Как его тело в эмбриональный период представляет собой часть тела матери, так и его разум в течение многих лет является частью умственной и душевной атмосферы родителей. Это объясняет, почему столько детских неврозов представляют собой скорее симптомы психического состояния родителей, нежели подлинную болезнь, которой страдает сын или дочь. Лишь очень малая доля психической жизни ребенка принадлежит ему самому; по большей части она по-прежнему зависит от психической жизни родителей. Такая зависимость нормальна, и ее нарушение пагубно сказывается на естественном развитии детской психики. Отсюда следует, что преждевременное и грубое просвещение ребенка касательно сексуальных вопросов может иметь катастрофические последствия для отношений с родителями. Это почти неизбежно, если вы основываете свой анализ на догме, будто отношения между родителями и детьми всегда носят сексуальный характер.
144 Равно неоправданно приписывать так называемому эдипову комплексу статус первопричины. Эдипов комплекс – это симптом. Как любая сильная привязанность к человеку или вещи может быть уподоблена «брачным узам», как примитивный разум может выразить почти все с помощью сексуальной метафоры, так и регрессивная склонность ребенка может быть описана сквозь призму сексуальности как «инцестуальная тоска по матери». Но это не более чем образное выражение. Слово «инцест» имеет определенное значение и обозначает вполне определенное явление; как правило, его можно применять только по отношению к взрослому человеку, психологически неспособному связать свою сексуальность с надлежащим объектом. Использовать тот же термин для описания трудностей в развитии детского сознания в высшей степени неверно.
145 Это не значит, что такого явления, как преждевременная сексуальная зрелость, не существует. Но такие случаи, во-первых, скорее исключение, чем правило, а во-вторых, ничто не дает право врачу распространять понятия из области патологии на сферу нормы. Едва ли допустимо называть румянец кожным заболеванием, а радость – приступом безумия. Точно так же жестокость – вовсе не обязательно садизм, удовольствие – не обязательно похоть, а непоколебимость – не обязательно сексуальное вытеснение.
146 Всякого, кто изучает историю человеческого разума, вновь и вновь поражает тот факт, что умственное развитие идет в ногу с расширением возможностей сознания и что каждый шаг – чрезвычайно болезненное и трудоемкое достижение. Пожалуй, можно сказать, что для человека нет ничего более ненавистного, чем отказ от малейшей частицы бессознательности. Он испытывает глубокий страх перед неизвестным. Спросите любого, кто когда-либо пытался внедрить новую идею! Если даже якобы зрелый человек страшится неизвестного, то почему этого не должен делать ребенок? Horror novi[45] – одно из самых поразительных качеств первобытного человека. Это достаточно естественное препятствие; но чрезмерная привязанность к родителям неестественна и патологична, ибо слишком сильный страх перед неизвестным патологичен сам по себе. Стало быть, следует всячески избегать одностороннего вывода, будто нерешительность в движении вперед неизменно обусловлена сексуальной зависимостью от родителей. Зачастую это может