Утро 21 декабря ознаменовалось кончиной в Кёнигсберге генерала Ж. М. Бастона де Ларибуазьера, командующего артиллерией Великой армии. В своем рапорте Мюрату Дарю отметил, что тяжесть маршей последних дней привела к потере множества значимых чинов Великой армии, а именно, к смерти сегодня генерала Ларибуазьера[267], к смерти генерала Сен-Жермена[268], старшего инспектора смотров в главной администрации Великой армии Ж. Б. Б. Вьонне-Воблана. Сообщили также о смерти генерал-адъютанта А. Ж. О. А. Дюронеля, но это не подтвердилось. Распорядитель (ординатёр) Жубер из штаба IV армейского корпуса пал из-за холода на дороге[269], погиб Ш. П. Ламер, старший инспектор смотров в штабе кавалерийского резерва[270]. «Я волнуюсь, – написал Дарю, – в отношении г-на барона Деженета, которого я не вижу после Вильно»[271].
Дарю подчеркнул, что накануне прибытие в Кёнигсберг множества офицеров, находящихся в состоянии неистовства, вызвало в городе большое беспокойство. Но появление короля Неаполитанского способствовало успокоению. В целом население города находится в хорошем расположении духа, не демонстрируя неприязни к французам. Далее Дарю информировал Мюрата, что для эвакуации магазинов необходим значительный транспорт в 14 тыс. подвод и нужно вести в этом плане переговоры с прусскими властями[272].
Своего рода краткий мартиролог представил в записке императору в тот день Бертье. Помимо Ларибуазьера, Сен-Жермена, Вьонне-Воблана и Жубера, он еще ошибочно написал о смерти А. Лебрёна де ла Уссе, командира 6-й дивизии тяжелой кавалерии[273].
Помимо этой небольшой записки Бертье в тот день написал императору еще пять писем, четыре из которых были краткими. Речь в этих четырех письмах шла о необходимости предоставить новый кредит в 6 150 000 франков генералу Бурсье для закупки недостающих лошадей[274]; об отъезде генерал-адъютанта Ж. А. Л. Лористона, который имел возможность лично оценить состояние армии и сейчас должен представить эту ситуацию императору[275]; об утверждении в должности начальника штаба войск герцога Эльхингенского бригадного генерала Д. Ф. Ф. М. Лавиля[276]; об утверждении трех полковников в качестве командиров 3-го кирасирского, 6-го гусарского и 1-го конно-егерского полков[277].
В 10 часов вечера Бертье подготовил для Наполеона более обширную реляцию. Он начал с констатации того, что чрезвычайное расстройство армии производит очень плохой эффект на настроения жителей Кёнигсберга. И днем, и ночью царит хаос. Что касается дивизии Луазона, которая в настоящее время не насчитывает и 1000 человек, то до сих пор трудно собрать ее части.
В противоположность этому появление двух батальонов дивизии Эделе произвело в городе хорошее впечатление.
Гвардия продолжает находиться в Инстербурге, ее депо движется на Эльбинг.
Казаки все еще не вступили на территорию Пруссии.
Герцог Тарентский начал 18-го свое движение к Неману. Группы казаков показались на его флангах и в тылу. Но, как представляется, с ними нет пехоты. И все же прискорбно, что X корпус не начал свое движение несколькими днями ранее.
Большие проблемы с эвакуацией осадной артиллерии из-за отсутствия лошадей.
Состояние Главной квартиры, которая пребывает здесь, в Кёнигсберге, достаточно спокойное. Но в случае отсутствия короля все, что здесь находится, разбежится.
I, II, III, IV и IX корпуса движутся на Вислу. Но эти корпуса потеряли всю свою артиллерию, все зарядные ящики, все экипажи с продовольствием и амбулансы. Совершенно отсутствует персонал администрации. У многих солдат обморожены ноги, руки, потеряны пальцы.
В армию прибыл адъютант генерала Рейнье, копию рапорта которого Бертье отсылает императору[278].
Этот рапорт Рейнье обнаружить не удалось, однако имеются два письма этому генералу, подготовленные Мюратом и Бертье. Из них ясно, что достигшее Главной квартиры письмо Рейнье было от 19 декабря, когда VII корпус уже начал движение с целью прикрыть вместе с корпусом Шварценберга Великое герцогство Варшавское. И Мюрату и Бертье оставалось только повторить ранее отданные приказы на это движение, уверяя, что вскоре Саксонский корпус сможет расположиться на зимних квартирах[279].
21 декабря Мюрат отдал распоряжение Бертье подготовить приказ на движение остатков дивизии Луазона под командованием генерала Маршана на Магдебург, где ей предстояла реорганизация. Вместе с ней должны были отправиться 3 тыс. русских пленных, которые находились в Данциге[280].
Во исполнение этого приказа Бертье пишет маршалу Ожеро. Он предлагает генералу Ж. Раппу губернатору Данцига, отправлять русских военнопленных отдельными подразделениями на Штеттин[281], после чего солдаты конвоя возвратятся обратно в Данциг, а за дальнейшее передвижение пленных к Магдебургу будет отвечать уже губернатор Штеттина. Бертье просит Ожеро как командующего корпусом организовать эту операцию[282].
Тогда же Бертье пишет письмо Макдональду сообщая о получении его письма (а затем дубликата и трипликата) от 18 декабря. Адъютант герцога Тарентского, который доставил письмо, был принят королем Неаполитанским и дал знать о состоянии X корпуса. Бертье подчеркнул, что командование возлагает надежды на прекрасные войска, которые маршал ведет на Неман. У короля Неаполитанского имеются при себе дивизия Луазона и дивизия Эделе, голова которой прибыла сегодня. Этих сил достаточно для того, чтобы оказать поддержку движению X корпуса, хотя и со значительной задержкой[283].
Из Инстербурга, где находился арьергард армии, Бертье получил сообщение от маршала Э. А. К. Мортье, командовавшего Молодой гвардией. Он сообщал, что Бессьер с гвардейской кавалерией отбыл утром (как понятно из переписки, в Эльбинг), оставив в Инстербурге примерно три сотни кавалеристов разных полков под командованием генерала О. Ф. М. Кольбера. Мортье отметил, что неприятель пока в Гумбиннене не показался. При его появлении солдаты Молодой гвардии совместно с солдатами Старой гвардии (маршала Лефевра) будут действовать согласно полученным от начальника Главного штаба инструкциям[284].
Герцог Данцигский (Лефевр) также, в свою очередь, отправил в Главный штаб сообщение, доложив о состоянии остатков Старой гвардии на 20 декабря. По его словам, насчитывается более 500 человек, однако из-за чрезвычайного холода имеется множество обмороженных, и он должен отправить 200 наиболее больных в Данциг[285].
Генерал Аксо, обследовав наличие и состояние материалов, необходимых для проведения инженерных работ, представил в Главный штаб следующий рапорт: большая часть материалов прибыла в Кёнигсберг в хорошее время года, и поэтому к настоящему времени древесина уже никуда не годится. Однако большую ценность представляют железные крепления и веревки,