Во втором письме супруге, написанном в тот же день, Богарне не удержался от того, чтобы помечтать о возвращении в Милан и о совместном с ней отдыхе.
Наконец, в третьем письме того же дня прямо написал, что «здесь ничего нового, только холод и снег», и что «местные жители сочувствуют нашим страданиям и говорят, что эта зима самая жестокая, какую они видели в течение тридцати лет»[306].
В целом очевидно, что и Мюрат, и Бертье достаточно трезво оценивали ситуацию и понимали необходимость сосредоточения главных сил на Висле для приведения их в порядок и ожидания резервов. Однако они определенно надеялись прикрыть также территорию Восточной Пруссии, а с северо-востока – и Великое герцогство Варшавское. Эти надежды были связаны почти исключительно с подходом к Тильзиту X армейского корпуса Макдональда.
Практически весь день, находясь в Париже, император Наполеон был занят финансовыми и административными делами. Известна только одна его короткая записка от 22 декабря. Вопрос о положении отступавшей Великой армии никак им не затрагивался[307].
23 декабря прошло в интенсивной деятельности Главной квартиры по решению текущих вопросов. Мюрат просил Бертье представить сведения о состоянии артиллерии, находящейся в Кёнигсберге, в том числе принадлежавшей дивизиям Луазона и Эделе; указал на необходимость быть готовыми к движению неприятеля со стороны Тильзита и Инстербурга, взяв эти направления под контроль постоянными патрулями[308].
Король Неаполитанский предложил начальнику Главного штаба уведомить Мортье о том, что он одобрил (при условии, что неприятель не помешает это сделать) переброску императорской гвардии в Эльбинг и Мариенбург[309].
Не менее энергично работал и Главный штаб. За подписью Бертье в тот день вышла целая кипа бумаг. По крайней мере, пять посланий начальник Главного штаба адресовал Мюрату Князь Невшательский запрашивал, какой ответ дать на письмо Понятовского от 19 декабря по поводу литовских войск, формально приписанных к V корпусу[310]; писал о необходимости замещения должности начальника смотров (chef aux revues d'armée), который скончался[311]; сообщал об отправке депеш, полученных от Шварценберга[312]; информировал о возмутительных действиях полковника Т. Лубенского, который увел свой 8-й полк шеволежеров[313]-лансьеров, состоявший на французской службе, в Варшаву и о том, что генерал Ж. Б. Ж. Корбино, а вместе с ним и генерал Дютайи, французский комендант польской столицы, потребовали возвращения этой части обратно[314]; наконец, напомнил Мюрату о решении императора сформировать в Магдебурге подразделение из 560 жандармов для последующей отправки их в Берлин[315].
Одно письмо Бертье адресовал Макдональду информируя герцога Тарентского о прибытии в Кёнигсберг трех батальонов дивизии Эделе и ожидании еще трех батальонов завтра; это должно было обеспечить успешное продвижение 28-тысячного корпуса Макдональда[316].
В послании к Рейнье начальник Главного штаба сообщал об отправке некоего письма генерала Вальтерсдорфа, посла Дании в Париже, и предлагал обсудить содержащиеся там предложения[317].
В письме к Ж. Б. Сорбье, командующему гвардейской артиллерией, который должен был заменить умершего Ларибуазьера на посту командующего артиллерией Великой армии, предлагалось упорядочить процесс производства офицеров артиллерии согласно декрету императора[318].
Однако главные бумаги, продиктованные и подписанные Мюратом и Бертье в тот день, были адресованы ими императору. Король Неаполитанский, как бывало неоднократно, начал свой отчет с того, что указал на Бертье, который, по его мнению, должен более подробно охарактеризовать ситуацию. Сразу после этого – как информацию чрезвычайной важности – сообщил о том, что неприятель в составе нескольких сот казаков с двумя орудиями вчера утром появился в Тильзите и войскам гарнизона пришлось отойти в Лабиау[319]. Очевидно, что подобное обстоятельство создавало угрозу для продвижения X корпуса к Неману, который, писал Мюрат, 21-го находился в Шавлях[320] и должен этим вечером вступить в Россиены[321]. Партии казаков замечены всюду, и коммуникации гарнизона Мемеля с Макдональдом нарушены.
Императорской и неаполитанской гвардии был отдан приказ покинуть Инстербург и перейти к Велау а в дальнейшем (в том случае если враг покажется значительными силами у Тильзита или у Гумбиннена и Инстербурга) взять дорогу на Эльбинг через Эйлау Весьма плохо, что, с одной стороны, маршал Макдональд поздно получил приказы на отступление, а с другой стороны, что дивизия Эделе еще недостаточно сконцентрировалась здесь, чтобы могла занять Тильзит.
Эвакуация Кёнигсберга продолжается. «Мы не смогли еще собрать более 1400 человек дивизии Луазона, – писал Мюрат. – Я имею примерно 2000 человек дивизии Эделе и 800 пруссаков. Вот все, что составляет защиту Кёнигсберга и Главной квартиры».
Мюрат отметил также, что занят расквартированием кавалерии и размещением депо.
«Сир, – писал король Неаполитанский далее, – мы находимся в состоянии большой тревоги. Сие изменится с прибытием X корпуса».
В заключение Мюрат отметил, что 20 декабря главная квартира князя Шварценберга была в Белостоке и он, как представляется, стремится обосноваться в Пултуске. Враг преследует его очень слабо и, по-видимому, желает предложить ему перемирие, объявив, что не имеет приказа следовать далее границ Пруссии[322].
В отличие от короля Неаполитанского, Бертье адресовал в тот день Наполеону не менее пяти посланий![323] Три послания кратки: Бертье представил к награждению офицерским крестом Почетного легиона бригадного генерала К. Ж. Л. Девильера; сообщал об отправке через Варшаву в Париж офицера-ординарца де Шабрильяна (Chabrillan); предлагал произвести бригадного генерала Ж. К. М. Шарбоннеля в чин дивизионного генерала[324].
Два рапорта предлагали общую картину состояния и действий армии. Прежде всего князь Невшательский сообщал о том, что 21-го герцог Тарентский провел ночь в Шавлях, и это означало, что начиная с завтрашнего дня, с 24-го, ему нужно будет три дня, чтобы достичь Немана. Однако на данный момент известно, что казачьи части находятся перед Тильзитом и его комендант отвел 300 кавалеристов и 500 пехотинцев к Лабиау.
Что же касается войск, находящихся под непосредственным командованием короля Неаполитанского, то это не более чем 1300