— Степан, хватит бубнить, — Перебил я Маркова, не оборачиваясь.
Мы двигались по коридору к лестнице, чтоб выйти на улицу и уехать из отдела, пока майор и правда не пришла в себя и не устроила нам реальный допрос с пристрастием.
— Что хватит-то? Может, разумнее сказать девушке правду?
Я даже остановился. Настолько предложение Маркова меня поразило. Не своей гениальностью. Конечно, нет. Какая, к черту, правда? Поразило, что Степану вообще пришла в голову подобная чушь.
— Ты нормальный? — Спросил я его ласковым тоном. — Правду? Предлагаешь сообщить майору Машуриной, что она на какую-то там часть ангел, а я — на все сто процентов дьявол? Степан… Я вряд ли смогу почистить ее память после таких разговоров, значит, мне придется ее убить. Вопрос: что плохого тебе сделала Мария Семеновна?
— А-а-а-а-а… Ну если ты ставишь вопрос таким образом, то, конечно, не надо говорить правду.
Степан несколько раз кивнул, словно опасался, вдруг я не пойму его позиции и отправлюсь убивать блондинку прямо сейчас.
— Вот именно, идём. Нам нужно метнуться на место, где нашли сначала Сергееву, а потом неизвестную особу.
Ни я, ни Марков в этот момент не догадались оглянуться назад. Меня вело желание быстрее отвезли Степана на место преступления. Патологоанатома, никакое желание не вело, но он понял, проще дать дьяволу, что он хочет, чем объяснить, чего не хочешь ты.
Поэтому мы оба рванули вперед, не заметив, как из-за приоткрытой двери за нами наблюдала майор Машурина.
Глава 10
Атака в лоб очень легко может закончиться сломанной шеей…
— И каково оно? — Спросил вдруг Марков после целых десяти минут молчания.
Десять минут! Для Степана такое тихое поведение — личный рекорд сегодняшнего дня.
Дар речи у патологоанатома пропал, конечно, не сразу. Это происходило постепенно. Чем ближе мы подъезжали к месту убийства, тем мрачнее и молчаливее он становился. Пока вообще не заткнулся. Я даже запереживал, не впал ли Степан в депрессию по поводу предстоящего мероприятия.
А теперь вдруг, когда машина замерла ровно возле тех кустиков, за которыми в ночь убийства Сергеевой прятался черный внедорожник, когда мы выбрались на улицу и я направился в нужную сторону, Маркова снова пробило на разговоры.
— Что именно? — Спросил я, покосившись на Степана, который пристроился за мной, стараясь не отставать.
Мозг у него устроен достаточно странно, даже для смертного. Понятия не имею, что могло прийти в голову патологоанатому. Опыт общения с Марковым показывает, сто процентов какая-нибудь ересь.
— Ну… Каково это, встречаться с вампиршей? Нет, я понял насчет совокупления и лазейки, но… Так, в общем, в двух словах.
Я замер между березок, в изумлении уставившись на человека. То есть все это время он размышлял о вампирах? Вернее, даже не о самих вампирах, а о возможности завести интрижку с какой-нибудь дамочкой из числа Детей ночи? Вот уж действительно, говорящие обезьяны. Все, что их волнует, связано с животными инстинктами.
— Степан, я знаю, у вас, у смертных, искаженное представление о кровососущих. Приходилось смотреть парочку фильмов и читать парочку книг. Вы их… как бы это выразиться… Сильно романтизируете. Уверяю, не важно, каково было мне. Я — Падший. Но однозначно могу сказать, каково будет тебе. Ты же с этим подтекстом интересуешься? Вампирша, любая, она — красивая, сексуальная, горячая. Да. Мечта. И все у вас будет хорошо, пока она не скажет тебе, сколько ей лет на самом деле и пока ты не поймёшь, что дамочка родилась где-то в один год с твоей прабабушкой. Человеческий мозг — забавная штука. После таких откровений, в постели ты каждый раз будешь представлять себе прабабушкино лицо. Поверь мне, это чистой воды психология. Но есть еще маленькие нюансы… Например, вампирша каждый раз в постели тоже будет представлять. Кусок истекающего кровью стейка. Уверяю, все закончится приблизительно… Сразу! Причем закончится твой бездарной смертью. Так что выкинь из головы эту нелепую мысль. Я тебя знаю. Уже напридумывал какой-то хреновины эротического содержания. То, что ты входишь в число избранных, знающих о существовании потусторонних сущностей, не делает на самом деле тебя особенным в глазах этих сущностей. Ты — смертный. Да, с некоторыми специфическими талантами. Но смертный! Поэтому будь добр, избавь меня от необходимости объяснять тебе столь очевидные вещи.
— Черт… Ну ладно. — Марков очень даже заметно расстроился. — Минус одна сексуальная фантазия. Я долгое время убивался по Кейт Бекинсэйл в роли вампирши из «Другого мира». Ее этот черный обтягивающий костюмчик… А богатство? Они и правда так богаты, как пишут в книгах? Едят из золотых тарелок золотыми ложками, сидя на золотом троне?
Я тяжело вздохнул, покачал головой, недоумевая с того, как устроено мышление смертных вообще и конкретно этого смертного в частности, затем снова двинулся вперед.
Мне для того, чтоб найти место убийства, не требовались специальные указатели. Я там уже был, а значит, внутреннее демонское чутье приведет своего хозяина, куда нужно.
— Ну Забелин, блин! — Степан рванул вслед за мной, при этом явно намереваясь испытать границы моего терпения.
— Ок… Отвечу. Когда я последний раз видел одного из Отцов Клана, он действительно восседал на золотом троне. Если не придираться. Если все же придраться, трон был не из настоящего золота. Если придираться еще больше, то это был не совсем трон. Это было позолоченное мягкое кресло. Степан! — Я резко остановился и повернулся лицом к Маркову, который топал за мной, перепрыгивая кустики. — Тебе сейчас предстоит пересечь грань между миром живых и Пристанищем. Прошу, соберись. Возьми себя в руки. Прекращай забивать голову редкостной хернёй и себе, и мне!
Высказавшись, я опять отвернулся от Маркова и направился к тому месту, где нашёл суккуба.
— Оооо… Можно подумать… — Обиделся патологоанатом. — Между прочим, мне все это в новинку. Мы, знаете ли, с вампирами на брудершафт не пили. Не то что вы, Владыки Ада… И куда мы идем, кстати? Вернее, как ты собираешься найти место убийства? Насколько помню по твоему рассказу, была ночь, когда ты оказался здесь впервые. Ох, ты черт!
Я достаточно внезапно остановился, поэтому Марков сходу врезался в мою спину, что не прибавило хорошего настроения ни мне, ни ему. Патологоанатом едва не расквасил себе нос.
— Здесь. — Категорично высказался я, потом сделал еще один шаг вперед и опустился на одно колено, втягивая воздух ноздрями.