Наместник Захар спокойно кивает.
— Понимаю ваше раздражение, Ирина Дмитриевна. Мы, конечно, можем запретить жандармам. Заставить бегать за ордером, топить их в бумажной волоките, носить запросы по инстанциям. Это затянет дело на две недели, а то и больше.
Он делает небольшую паузу, выдыхает, прежде чем продолжить:
— Но тогда мы поссоримся с Третьим отделением. А они злопамятные.
— И что с того? — бросает Ирина Опаснова.
— Я предлагаю разрешить, — говорит Захар, тщательно подбирая слова. — Но только под нашим контролем. Пусть за процессом наблюдает наш менталист — опытный, проверенный. Хромов Егор. Он справится и не позволит жандармам заглянуть туда, куда не следует. Это наша гарантия.
Княгиня резко разворачивается.
— Захар, как такое можно допустить⁈ Сканировать ребёнка⁈ Это опасно, это вредно для его психики!
Захар выдерживает взгляд княгини с привычной невозмутимостью.
— Это же княжич Слава, Ирина Дмитриевна. Он далеко не обычный ребёнок. У него крепкая, стойкая психика. Вспомните, что он вытворял в детсаду на День Нептуна? Что сделал со сглотнем? Это уму непостижимо! Он справится с процедурой без труда. Я в этом не сомневаюсь.
Она сжимает губы, но молчит. Лёгкий порыв ветра шевелит шторы.
Захар окончательно расставляет точки над «и»:
— В иной ситуации, Ирина Дмитриевна, я был бы полностью на вашей стороне. Ни за что не позволил бы Третьему отделению своевольничать. Но княжич Слава уникален. Его психологическая защита не слабее, чем у взрослого.
— Ладно, — вздыхает Ирина. На самом деле она была против. Но раз сын согласился, а наместник его поддержал, то княгиня не собиралась возражать. — Я надеюсь, ваш Хромов не подведет.
* * *
Сижу у себя в детской, лениво листаю список танков, что прислали из «Юсупов Медиа». Пробегаю взглядом по ТТХ, и чем дальше, тем больше хочется закатить глаза.
Управлять таким ребёнку будет адом.
Современные, мощные, напичканные технологиями — но жрут сил, как бешеные. Не всякий взрослый сядет и поведёт, не говоря уже обо мне в текущем состоянии.
Листаю дальше, прикидываю. Может, есть что-то полегче? Всё-таки 20 лет прошло с тех пор, как я катался на подобной технике. Неужели не изобрели ничего более совершенного?
Хмыкнув, я перехожу к другой вкладке, когда вдруг дверь открывается. Мама стоит в проёме, руки сложены, взгляд беспокойный.
— Слава, жандармы уже пришли, — говорит она. — Профайлер с ними. Ты точно согласен на эту процедуру?
Я поднимаю голову от планшета, смотрю на неё, коротко киваю.
— Дя.
Закрываю планшет, встаю и иду за ней. В гостиной, как и ожидалось, профайлер уже на месте, как и Васильев со Степановым. Профайлер уселся напротив пустого кресла, в которое мне предстоит сесть. Рядом стоит наш родовой менталист, его поставили наблюдать. Княгиня, жандармы, Ефрем — все здесь, все ждут.
Я заранее подключаюсь к родовой сети, чувствую её вибрации, проверяю, как ложится защита. Так проще контролировать волны менталиста и просчитывать его шаги. Если он полезет не туда — почувствую. Если попытается углубиться дальше — не дам.
Профайлер кивает мне, голос ровный, поставленный, без лишней эмоции:
— Ваша Светлость Вячеслав Светозарович, сейчас я погружусь в ваш разум. Просто сидите и смотрите в одну точку.
Опускаюсь в кресло, расслабляюсь, опираюсь на спинку, делаю как просят.
Чувствую, как чужое присутствие скользит в голову. Он методично листает мои мысли, перелистывает воспоминания, как сканер в архиве.
Завод ЖБИ. Бандиты. Машины. Голоса. Бережков. Его смерть. Беготня. Драка.
Профайлер движется быстро, но чётко, точно зная, что ищет. Я погружаюсь глубже в свои воспоминания, но не теряю контроль. В прошлой жизни я пережил не одну психологическую пытку и знаю, как сопротивляться если потребуется.
И вот я чувствую это. Кто-то лезет дальше, чем нужно. Осторожно, но нагло, пробирается туда, куда нельзя — в самые глубины, в суть, в мою прошлую жизнь, в то, кем я являюсь на самом деле. Он не торопится, не продавливает, скользит аккуратно, будто вор, проверяющий, не заметили ли его.
Но я заметил.
Я слишком хорошо знаю, как работают менталисты. Знаю, как они ищут, как сканируют, как пробираются сквозь память, зная, что если не сделать резкого движения, их не остановят. Но я не обычный объект для сканирования.
Я отдаю команду родовой сети:
— Удалить.
Резкий разряд, щуп менталиста вспыхивает, в голову бьёт глухой отдачей. Тут же в комнате раздаётся крик.
Резко открываю глаза, хлопаю ресницами, выныриваю обратно. Но кричит не профайлер.
Наш родовой менталист судорожно хватается за голову, кровь тонкой струйкой стекает из носа, лицо перекашивает судорогой, он оседает на ковёр, тело дёргается — и всё. Отключился.
Тишина.
Все смотрят на меня.
Я делаю удивленно лицо:
— А пачему вдлуг плеклатили? Уже заканчили што ли?
Глава 16
Мда, дела. Я ждал, что если кто-то попытается пролезть в запретную зону, это будет профайлер жандармов. Но нет. Это был наш родовой менталист.
Титулярный советник Васильев прищуривается, но не спешит делать выводы. Сначала он поворачивается к профайлеру:
— Что случилось?
Тот отвечает, задумчиво поглядывая на меня:
— Похоже, родовая сеть сработала.
— Вот как? Ты успел пролистать воспоминания княжича о преступниках?
— Успел.
— Тогда всё.
Васильев делает короткий, формально-вежливый кивок в сторону мамы, почти не глядя на распростёртое тело на ковре:
— Спасибо за сотрудничество, Ирина Дмитриевна.
Мама не дрогнувшим голосом бросает:
— Семён, проводи их.
В сопровождении дружинника жандармы уходят.
Княгиня же сразу оборачивается к Ефрему:
— Он живой?
Ефрем, присев на корточки рядом с менталистом, прощупывает пульс.
— Живой. Просто в отключке, — констатирует он, склонившись над распростёртым телом, держа его запястье. Затем, нахмурившись, добавляет: — Удивительно. Никогда не видел менталиста, который бы вырубился от ментального удара.
Мама переводит взгляд на меня, глаза напряжённые, выжидающие.
— Слава, что случилось?
Пожимаю плечами:
— Он полез мне в голову. Хотел узнать пло ядло. Лодовая сеть не позволила.
— Про ядро? Ты уверен, Слава?
— Дя. Более чем. Он хотел узнать обо мне как мажно больше.
Княгиня хмурится, губы сжимаются в тонкую