Но какой в этом интерес? Душа смертного должна настояться, превратиться в вязко-сладкий сгусток энергии, и кто я такой, чтобы лишать душу возможности как следует насытиться грехом? Управлять людьми до смешного просто: нужно создать для них иллюзию вседозволенности, показать, как много ты на самом деле можешь им подарить. Тогда не пройдет и пары месяцев, как они будут валяться у тебя в ногах и умолять убрать своих конкурентов, сломать кого-нибудь, подарить им немного отвратительно-жгучей любви.
Малышка Сильвия просто сосредоточилась не на том. Вместо того чтобы начать с устранения подружки, она решила добиться любви. И совсем не такой, какой на самом деле желает.
– Это все твои адские флюиды, – шипит Сильвия едва слышно, крепко сжимая мои широкие ладони своими. Длинные, покрытые алым лаком ногти поблескивают в свете неоновых ламп. – Так ведь? От тебя с первого дня несет сексом, будто ты пару минут назад вышел из номера мотеля, где всю ночь кувыркался с десятком проституток.
– А я-то думал, отец научил тебя вести себя прилично.
Я улыбаюсь, делаю шаг назад, уводя Сильвию за собой. Мы легко скользим между медленно кружащими вокруг парочками, но привлекаем к себе слишком много внимания. Девица в красном платье провожает нас тяжелым взглядом из-за плеча высокого блондина в бежевом пиджаке – того самого, что десять минут назад развлекался с ее подружкой. Хорошая девочка, прислушалась к моим советам.
– Или хотя бы привычку анализировать происходящее. Но это по части твоей любимой Джейн, а?
– Заткнись. Это желание.
Сильвия краснеет, ямочки на ее щеках проступают отчетливее, когда она злится. Она впивается ногтями в мои ладони, будто надеется, что мне будет хоть немного больно. Когда-нибудь я отплачу ей тем же – в ту же секунду, когда мы выйдем из душного, пропахшего алкоголем, табаком и потом клуба и я снова приму истинный облик. Нынешний истинный облик. Я не помню, как выглядел на самом деле, – так уж сложилось, что в Аду зеркал не водится, а каждое путешествие в мир смертных вынуждает меня снова и снова привыкать к собственной внешности.
Инкуб, трикстер, перевертыш, лжец – кем только меня ни нарекали дома. Да и не только дома. Уж сколько раз я слышал от недовольных смертных, что поступаю нечестно. Им всегда хочется пожить чуть дольше, сколько бы желаний я ни исполнил. Ведь это так просто – поддаться соблазну и почувствовать себя всемогущим, забыть, что эта сила на самом деле принадлежит не кому-нибудь, а демону. Где они видели демонов, играющих по правилам? Идиоты.
Правила придуманы для дураков и тех, кому кажется, будто мир подчиняется каким-то закономерностям: зависит от их мыслей, образа жизни или даже желаний. Для наивных, которые еще верят, будто после смерти попадут на Небеса. Небеса пали много веков назад, и никакой всемогущий Господь давно уже не присматривает за смертными, а Ад ни на йоту не напоминает геенну огненную, какую рисует каждый второй в своих примитивных фантазиях. Но я предпочитаю не разочаровывать людей раньше времени – гораздо приятнее наблюдать, как искажаются от разочарования и непонимания их лица, когда я когтями вцепляюсь в их маленькие и яркие, как рождественские украшения, душонки.
Выдержанные как следует души смертных – лучшее, что мне доводилось пробовать в своей непозволительно долгой жизни. Но их противоречивые и яркие эмоции ничуть не хуже. И я предпочитаю брать от жизни все.
– Нет, детка. Это желание на сокровенное не тянет.
Однако на несколько мгновений я все-таки умолкаю. Оглядываюсь по сторонам в поисках высокого брюнета с зачесанными назад волосами и неуклюжей, до сих пор с трудом стоящей на каблуках дурнушки в таком же черном платье, как у Сильвии. О, если бы можно было выдать Сильвии звезду за самое идиотское выражение лица, я сделал бы это еще в начале вечера – в тот же миг, когда ее перекосило при взгляде на Джейн Морган.
Не переживай, Сильвия, ты еще получишь свою награду. Поверь, тебе понравится.
Отвечать мне без слов она так и не научилась. Мы кружимся в танце, прижимаясь друг к другу все крепче, и в один момент в голове Сильвии наконец устанавливается тишина. Злость уступает место желанию и легкому влечению. Руками она крепко обвивает меня за талию, щекой прижимается к моей груди и дышит слишком уж часто. Я чувствую, с какой скоростью бьется ее сердце, и запускаю пальцы в ее длинные волосы, умышленно испортив до этого момента идеальную прическу.
В темноте я вижу куда лучше смертных, и мне на глаза наконец попадаются Джейн и Дерек – сидят на узком диване из белой искусственной кожи, потягивают коктейли из высоких бокалов и мирно о чем-то беседуют. Наверняка об учебе, но Сильвия об этом и не задумается даже. Ей в голову полезут совсем другие мысли. Пара шагов вправо, я вытягиваю руку и заставляю Сильвию отклониться назад, а затем вновь прижимаю к себе. Ей ни к чему знать, что теперь мы не просто танцуем.
От нее за милю несет сладкими духами и немного, практически незаметно – алкоголем. С тех пор как мы вошли в клуб, Сильвия как минимум трижды прикладывалась к коктейлям в баре. Когда я веду ее в танце и вынуждаю повернуться, она наконец бросает взгляд на диван у стены. Хватка ее становится крепче, мысли путаются и перескакивают с одного на другое: желание продолжить, а то и сбежать с вечеринки, запереться в спальне и прочувствовать на себе, что значит захотеть демона, сменяется желанием демонстративно пройтись мимо Дерека и Джейн, заговорить с ними, крепко прижимаясь к моей широкой груди.
Бедняжка и впрямь воспринимает меня как своего бойфренда, каким можно похвастаться перед другим парнем на вечеринке. Неужели за эти несколько недель она так и не поняла, с кем связалась? Вопрос риторический. Я вижу ее насквозь и прекрасно знаю: нет, не поняла. Контракт для Сильвии – всего лишь досадное недоразумение, которое она намеревается игнорировать столько, сколько сможет. Я ставлю на пару дней. Максимум на неделю.
Она уже практически сломалась. Еще пара шагов в сторону пропасти, и я с легкостью столкну ее вниз, а затем поймаю, чтобы смаковать ее отчаяние и долго делать вид, что я на ее стороне. Я в предвкушении облизываю губы. Торопиться некуда, у нас впереди еще как минимум несколько месяцев, а то и лет, если все пойдет не