Статья произвела на Марину тяжелое впечатление, ведь эта канава, прокопанная к новому дому- башне, вклинившемуся между двух старых девятиэтажек, была на полпути до ее дома. Последнее время Марина часто возвращалась домой на метро, когда Андрей не мог ее отвезти, и к магазину через нее ходила.
«Скорей бы снова самой сесть за руль! Может, токсикоз насовсем кончился! Когда был последний обморок? Неделю назад. Нет, еще рано. Кстати, мне же сегодня надо в консультацию, а Андрей вечером занят. Что делать? Схожу днем, в обед». Марина посмотрела на часы. «Успею к началу приема. И хорошо, что Андрей до трех уехал, не будет зря волноваться».
* * *
Первый поход к врачу Марина до сих пор вспоминала с содроганием. Когда они с Машей обе сразу объявили о беременности, мама всплеснула руками и сказала:
– Господи! Вы что, как ветрянкой, вместе заражаетесь?
Потом выспросила признаки, признала их бесспорными и посоветовала скорее встать на учет, так как недавно ввели премию за раннюю явку к врачу.
– А куда надо обращаться? В какой- то Центр? – уточнила Марина, не будучи медицинским работником.
– Зачем? – удивилась мама. – В поликлинику по месту жительства или в женскую консультацию к гинекологу.
Марина выбрала первое, так как от дома было ближе. Лучше бы вообще не ходила! Отсидев полчаса в очереди, она попала в довольно грубые руки сухопарой неулыбчивой врачихи. Именно так – «врачихи». Марина не могла применять к этой особе уважаемое с детства слово «врач».
– Нечего тут ойкать! – прикрикивала она на Марину. Потом велела одеться, долго писала какие- то бумажки и вдруг объявила приговор
– Беременность. Киста желтого тела. Гонорея.
– Как гонорея? Откуда? – пролепетала Марина, надеясь, что ослышалась.
– Почем я знаю! – отрезала врачиха.
– А что же мне теперь делать? – скорее себя, чем кого- то, спросила убитая Марина.
– Анализ будет готов завтра, тогда и поговорим.
Марина в полубредовом состоянии выбралась из кабинета. По счастью, в этот день в Москву приехала Таня Носик. Она позвонила на сотовый, когда Марина была в очереди, и пришла в консультацию. Подруга не упала в обморок от такой новости, наоборот, энергично принялась успокаивать Марину.
– Это, конечно, ошибка. Я уверена, завтра все выяснится.
– Таня! – Марина подняла на подругу залитое слезами лицо. – Ты что, не понимаешь? Это же не бытовой сифилис, гонорею я могла только от мужа подцепить! Ужас какой!
– Да брось ты, даже думать не смей! Слышишь, я тебе запрещаю так думать! Лучше скажи, беременность подтвердилась? Вот и радуйся.
Целый час она водила Марину по улице за руку и говорила, говорила. «Милая Танечка! Она мне в тот раз жизнь спасла. Я бы, наверное, под машину кинулась». Потом они вместе пришли домой к Белых, так как Марина наотрез отказалась сегодня видеться и говорить с Андреем. Вскоре пришла с работы мама. Подруги пили чай на кухне, как в старые школьные времена. Узнав, в чем Марина подозревает мужа, Елена Алексеевна решительно встала на его защиту.
– Марина, во- первых, без результатов анализа такие вещи не стоит говорить пациентам, тем более в категоричной форме. Во- вторых, я скорее не поверю подряд трем анализам, чем усомнюсь в Андрюше.
– Почему ты так уверена в нем? Мужики же бывает, «ходят налево».
– Знаю. И даже могу допустить, что твой муж – не исключение. Я уверена, что заразить тебя он не мог. Подумай сама, он руки перед едой моет с мылом, как хирург перед операцией, никогда из чужого стакана не выпьет. Чтобы такой чистоплотный мужчина увлекся какой- то сомнительной девкой настолько, что забыл предохраниться, – ни за что не поверю! Правда же, Таня?
– Да он – такой, да и презервативы сейчас – не дефицит. Я ей и сама говорила, что здесь ошибка.
– Спасибо, Таня! А ты Марина, иди приляг, я сама позвоню Андрею, что ты у нас ночуешь.
Марина получила надежду и кое- как дожила до завтра. Назавтра мама отпросилась с работы (она уже несколько лет работала окулистом в центре «Здоровье семьи», оставив работу участкового в детской поликлинике) и сама занялась Мариной. С утра она успела свозить ее на экспресс- анализ в какой- то НИИ, где работала ее однокашница по Первому медицинскому институту. Как и следовало ожидать, результат был отрицательный. После обеда они пришли в поликлинику. Врачиха нехотя констатировала, что гонорея не подтвердилась.
– А мы это и без вас знаем! – отрубила Елена Алексеевна. – Как вы смели сказать такое бедной беременной женщине! Она же мужа заподозрила, у нее не было других контактов! У вас нет ни профессиональных знаний, ни этики. Имейте в виду, это вам с рук не сойдет! Вы позорите звание врача! Мы подадим в суд!
Врачиха съежилась, втянув голову в плечи. Елена Алексеевна повысила голос до крика, впервые в жизни Марина видела мать в таком гневе. Лицо ее покраснело от возмущения. Опасаясь, что маме станет плохо, Марина почти насильно увела ее из кабинета.
Далее их путь лежал в женскую консультацию. Мама решила не оставлять дочь наедине с врачом. Только зря она беспокоилась. Мужчина- врач с ласковой фамилией Гришечкин оказался очень доброжелательным и внимательным. Он был невысокого роста, лет тридцати, худощавый, неяркой внешности. С ним в кабинете сидела толстенькая медсестра пенсионного возраста. Она пыталась выставить Елену Алексеевну за дверь, но врач, Евгений Михайлович, разрешил ей остаться. Марина впервые встретила мужчину- гинеколога,