— Может, ещё наладится? Поживут, сами убедятся. Просто нужно чуть больше времени, ваше величество, — отводила в сторону взгляд Эмма.
— Такой роскоши, как время, мне не оставят. Я одна, в изгнании, в бедности и без защиты. Ни один меч не подымется, что бы отразить направленный в меня удар, — не скрывая горечи отвечала ей королева. — Мне остаётся, как приговорённому к плахе, лишь ждать шагов палача.
Поэтому и гонца с штандартом лорда-протектора её величество встретила настороженно.
— Может, вести от короля, может одумался? — улыбалась всегда верящая в будущее Эмма.
— Может и так, но крышу на башне я доделаю до конца. Иначе все постынем, — старался не показывать надежды Кроули.
Все обитатели замка, включая стариков-слуг и даже волка, жили в малой башне. Только там были несколько помещений, которые могли похвастаться отсутствием капели с потолка при любом мало-мальском дождике. Помимо этого, близость кухни прогревала стены и полы. Да и не так страшно было рядом с другими людьми.
Даже дикий зверь и тот, понаблюдав несколько дней, начал осторожно подходить. Держал всех на расстоянии, показывая клыки, если кто-то пересекал одному волку ведомую черту, но от еды не отказывался. И вытягивался спать на постеленном старом одеяле, не обращая внимания на людей, что ходили мимо или сидели у камина.
Её величество встретила гонца на ступеньках замка.
— Ваше величество, это важное послание, которое я обязан… — попытался настаивать на приёме гонец.
— Я не держу двора, и считаю, что церемонии излишни. Я ведь пока ещё могу сама принимать решения? — лёд пронизывал каждое слово, произнесённое её величеством.
Королева еле сдерживала гнев. Гонец буквально ощупывал всё вокруг взглядом, даже не пытаясь соблюдать предписанные протоколом правила обращения к монаршей особе. Ещё более злила её величество догадка, что вовсе не праздное любопытство служит причиной такого поведения. И королева была уверена, что отчитываться об увиденном гонец будет не королю, а Роттенбладам.
В послании доставленном гонцом было предписание королеве явиться в резиденцию лорда-протектора для того, чтобы идущий на корабле из столицы поверенный короля вручил ей послание от короля с указаниями о том, какую жизнь для неё выбрал венценосный супруг.
Выпроводив гонца, её величество отправилась в дальнюю часть замка, едва сдерживая ярость от собственного бессилия. Разве могла она сказать «нет» и просто проигнорировать эту унизительную выходку короля? Сейчас, когда у неё нет даже охраны?
Выплёскивая накипевшую боль и обиду на судьбу, её величество громила всё то, что ещё каким-то чудом не рассыпалось в прах. Она не пыталась угадать, что это за комнаты не искала в них следов минувшего. Просто нужно было избавиться от обжигающего жара внутри. А ещё хотелось, чтобы никто не услышал её рыданий.
Услышав о требованиях, привезённых гонцом, Кроули и Эмма мрачно переглянулись. Только после рассказа о ледяных ливнях замысел короля стал ей понятен.
— Это казнь. Медленная и тайная, — произнесла королева, глядя в огонь.
— Умирать от окоченения и застуды это ещё и мучительно. — Мяла в руках полотенце Эмма. — Король южанин, он наши земли не знает, как и вы. Он наверняка не понимает, как опасны осенние ливни на Севере.
— Знает, Эмма. И понимает, я думаю, что отлично. Поэтому и ждал их начала, надеясь, что по дороге я попаду под эти самые смертоносные ливни. — Покачала головой королева. — Выбора у меня всё равно нет. Заодно и взгляну в глаза тем, кто воспользовался моей добротой и погубил меня. Ведь запасы у жителей пока ещё моих земель в эту зиму куда богаче, чем обычно. Не так ли, Эмма?
— Ваше величество, не надо так… Люди просто напуганы. Они боятся, а вы говорите о них, словно они виновны, — опустила голову Эмма.
— Словно? — горько усмехнулась королева. — Тот кто видел занесённый над жертвой нож убийцы и не остановил преступную руку, делит вину за преступление наравне с преступником. Это же ваш, северный закон. А северяне такие же мои палачи, как и король. С той лишь разницей, что он нарушает супружеские клятвы, а все эти люди вассальные. Собирайте повозку, мне нужно добраться до переправы.
Глава 11
Старая повозка с сарнийскими гербами громыхала колёсами по мощëным диким камнем улицам. Встречные люди лишь провожали удивлёнными взглядами дурную сумасбродку.
— Тучи уже тяжелеют, — с неодобрением качали головами в след.
В первый раз, когда проезжали через город, королева выходила из повозки и ужинать решила в общем зале. На постоялый двор её величество вновь пригласила швею, лару Фалли.
— Ваше величество, — приветствовала швея королеву. — Вы приказывали явиться…
— Что вы, лара Фалли. Я просила вас уделить мне немного вашего времени. — Мягко улыбалась её величество.
Она не повышала голоса, но была уверена, что каждое её слово, произнесённое в общем зале постоялого двора, будет услышано и повторено ни один раз.
— Приговорённые, идущие на эшафот, приказывать не могут, — произнесла королева.
— Простите, я вас не понимаю, ваше величество, — растерялась швея.
— Вы слышали, что я должна явиться для встречи с поверенным короля в замок лорда-протектора за перевалом? — объясняла её величество. — Не неделю назад, не месяц, а именно сейчас, когда все ждут начала ледяных ливней. Это казнь, уважаемая лара. Та самая, приговорить к которой открыто мой супруг и его свора меня не могут. И подослать убийц тоже. Я ведь, как не крути, принцесса Сансории. И кто знает, как отреагируют мои братья? Не сочтут ли, что наследовать мне должен кто-то из них, с не муж-убийца? Его величество мне и временной отмены сборов, чтобы дать жителям севера хоть немного выдохнуть, не простил. Кажется именно отсутствие пополнения казны, незаконного, так как получать сборы и налоги должна была я, это же мои земли, но кто обращает внимание на такую мелочь⁈ Так вот, кажется именно это и стало основной моей виной. Итог уже известен, поэтому… Мой вопрос может показаться вам странным… Но как принято одеваться на похороны, если хоронят тебя?
— Во что облачают покойника? — неуверенно переспросила швея и продолжила после кивка королевы. — Белая рубаха, как знак того, что жизнь завершена. И синяя одежда или покрывало. Мёртвый цвет. Как будто тело закрыто льдом, преградой между живыми и умершим.
— Вот как… А не могли бы вы,