– Насчет шансов продать «гибриды»… – Муха, не отрываясь, смотрел на три листа, лежащие под рукой Морозова. – Все тухло. Никто не станет…
– Это я и без тебя понял, – сердито перебил информатора Морозов. – Что по другим версиям? Кривого видел?
– Самого – нет. – Муха почесал небритую, грязную щеку. – Но подельник говорит, что сейчас скупкой рабов никто не занимается. Скоро выборы. Представители епархии будут стараться набрать очки. Лавр постарается не упустить власть, а для этого нужны голоса…
– Кончай базар. Меня политика не интересует. Кривой, значит, слился. А Стул и Сивый?
– Стула уже с два месяца никто в городе не видел. – Муха виновато пожал плечами. – Толкуют, что была разборка на районе. Но вот с кем и что, я не успел узнать. Дали понять, что еще пара вопросов – и меня посадят на перо.
– А Сивый что?
– Он подтверждает: рынок сейчас в затишье. Никто по-крупному играть не торопится.
– Но это на словах. А по факту?
– Начальник, – Муха заискивающе улыбнулся, – обижаешь почем зря. Я же для тебя все делаю в лучшем виде.
– Не лепи горбатого. Не для меня, а ради вот этих бумажек. – Морозов постучал пальцем по лежащим под рукой листам. – За продление регистрации и трудового договора на благо епархии. И если бы ты был уверен, что я здесь один, давно бы уже убил меня.
– Вот те крест, начальник! – Муха торопливо осенил себя крестным знамением. – Как на духу! Нет в городе пропавших. Ну, там, где обычно их можно найти.
Морозов осторожно спускался по склону, стараясь оставаться ниже уровня зарослей травы. Впереди, между чуть колышущимися стеблями, мелькнула металлическая поверхность. Молодец, Зевс.
Лейтенант остановился, вытащил пистолет и, опустившись на одно колено, достал из подсумка глушитель. Мозг беспрерывно анализировал информацию, поступающую от глаз и ушей, но пока что не находил признаков постороннего присутствия.
С какой охотой он, лейтенант внутреннего батальона шестого сборного полка, разрядил бы сейчас всю обойму в тех, кто ускользает от карающей руки правосудия. Всех, кто безнаказанно живет, прекрасно зная, что для ареста у следствия нет доказательств. У инквизиции в этом плане проще. Стоит только быть уличенным в отречении от истинной веры и церкви – и все, считай, что ОБЗ уже выехало за тобой. Настигнут цепные псы епархии отмеченную темной меткой нечистого жертву, схватят, приволокут на допрос. А дальше что – поди разбери. Обратно еще никого не дождались. Но ОБЗ поступает сурово и жестоко лишь с вероотступниками. С теми, кто продал свою прогнившую душу чужим идолам и кумирам. И потому сидят спокойно и безнаказанно все эти Сивые, Кривые и Мухи, ощущая безопасность, когда во внутреннем кармане есть все необходимые бумаги, признающие тебя правоверным гражданином Сергиева Посада.
Как бы он хотел одним нажатием на курок решить сразу множество проблем! Или, хотя бы для начала, швырнуть пару зарядов в комнатку на Хотьковской, где имеет привычку заседать с местными шлюхами руководство подпольного производства «химии», выпускающего, ко всему прочему, еще и синтетическую наркоту. Уже неоднократно расследование приводило его сюда и на один из черных рынков. И каждый раз вышестоящее начальство приказывало закрыть дело.
Возможно, у генерала там имеются свои осведомители и информаторы. По крайней мере, его, Морозова, совесть чиста. Он действует по приказу. Была бы его воля, многое бы изменилось.
Перед лицом шла густая стена высокой травы. Морозов еще раз прислушался. Спереди донесся тихий скрип, одинокий и тоскливый. Морозов замер на месте. Он никогда не отличался склонностью к суеверию или мистике, но сейчас…
Вот так и поверишь в то, что у машин тоже есть душа. Созданная руками человека и долго прожившая в тесном контакте с живой энергией, а теперь лишенная ее поддержки гора металла тосковала, жалобно напоминая о себе. Вернее, не напоминая, а предупреждая! Как верный Зевс, всегда готовый служить человеку и защищать его. Ведь скрип стал слышен только сейчас, до этого момента его не было. Хотя Морозов находился здесь уже достаточное количество времени. Стало быть, там кто-то есть или, по крайней мере, был. Что-то изменилось.
Еще несколько шагов – и перед ним открылась проплешина в два десятка квадратных метров со стоявшими бок о бок пропавшими КамАЗами. Вокруг царила тишина. Единственным звуком здесь был шум травы под порывами набегающего ветерка. Еще один порыв, более сильный, – и заросли пошли шелестящей волной. Вновь раздался тихий, печальный скрип – в противоположной от Морозова стороне.
Лейтенант быстро пересек небольшое расстояние, разделяющее границу проплешины и ближайший борт машины. Обогнул КамАЗ сзади и высунулся, держа открывшийся соседний борт кузова под прицелом. Пусто, тихо.
Морозов двинулся вдоль борта, не упуская из вида верхний край кузова, и дошел до кабины. Покосившаяся дверь тихо скрипнула под порывом ветра. Был бы ветер сильнее, Морозов услышал бы именно тот скрип, который заставил его насторожиться. Значит, еще совсем недавно эта дверь была закрыта, как и все остальные. Лейтенант распахнул ее и заглянул в проем, беря на прицел салон. Он оказался пустым. На полу кабины валялись остатки промасленной обертки и куски какой-то снеди. Морозов бросил быстрый взгляд на замок открытой двери: на месте запирающего устройства зияла рваная дыра.
В кабине, несмотря на приток свежего воздуха, стоял удушливый запах начавшей гнить еды. По всей видимости, кто-то из водителей спрятал под сиденье что-то съедобное, а затем, в силу обстоятельств, заначка была позабыта. В замкнутом пространстве на солнцепеке белок начал гнить, распространяя свой резкий запах, который привлек внимание какого-нибудь хищника или, не дай бог, симбионта. Тот без особых проблем вспорол дверь, вытащил из тайника протухший паек и сожрал его, но не