Все же это было событие! Одно дело – пройтись под руку с дракошеством. Мало ли девиц до меня так ходило? Другое – стать причиной разрыва политических договоренностей между двумя странами. Так что однокурсники судачили.
Мне же хотелось взять методичку, накрыться ей, точно крышей, и заявить, что я в домике. Но ведь это не спасет. Так что я мужественно терпела, на провокации не поддавалась, комментариев не давала и пыталась сосредоточиться на описании рецепта эликсира.
Удалось даже взять все необходимое: эссенцию мандрагоры, склянку феиновой щелочи, порошок риферовых квасцов, янтарную кислоту. В качестве катализатора решила из предложенных в пособии вариантов выбрать сплав из никеля и драконьей чешуи. Растворителем стал спиртовой раствор. И, вдумчиво вчитываясь в каждую строчку, начала поэтапно вливать в колбу ингредиенты.
Вот только меня продолжали отвлекать. Постоянно.
– Одри, а когда…
– Одри, ты не знаешь…
– А что еще принц сказал…
– Вы вместе и…
То и дело доносились до меня шепотки с разных сторон.
Одногруппники были не просто любопытны. Зверски. И могли в порыве этой любознательности сгрызть не одну нервную систему, будь та даже из стали!
Так что я, смешав все составляющие, сотворила над колбой заклинание защиты основных алхимических групп у будущего соединения и гордо понесла будущий эликсир на встряхиватель.
И едва я поставила свою ношу на мелко и часто-часто вибрировавший плоский камень, как услышала:
– П-с-с-с! Эй, Одри, а ты не в курсе, во дворце…
И тут взорвалась! Только не я, а колба…
Она брызнула осколками в разные стороны с оглушительным звуком. Лицо профессора Мервидич побледнело от неожиданности, а затем она посмотрела с недоумением сначала на меня, затем – на дно колбы – все, что осталось от алхимического сосуда. Оно все также стояло на встряхивателе и мелко дрожало всеми остатками своего содержимого.
– Адептка Хайрис, почему ваш эликсир кроваво-красного цвета? – произнесла магистр, поправляя свои очки.
«Потому что при его приготовлении из меня одногруппники столько крови выпили!» – чуть было не выпалила я, но в последний момент удержалась.
А профессор, глянув на притихших адептов, кажется, что-то поняла и уже куда миролюбивее пояснила:
– Он должен быть желтым. В крайнем случае слегка охряным.
– Похоже, добавила слишком много квасцов, – резюмировала я.
– Что ж, за изготовление взрывчатых смесей и умение признавать просчеты вы получаете «похвально», а за сегодняшний эликсир «отвратительно». Так что переделаете его сразу после практикума и образец оставите у меня на столе в лаборантской, чтобы я смогла поставить по алхимии зачет за этот практикум. Пока же приберите за собой.
Я кивнула, чувствуя себя на удивление радостной. Возможность приготовить эликсир заново, в одиночестве, когда тебе не говорят под руку – это счастье, а не наказание. Вот только жаль, что из-за этого я и обед пропущу… Зато на последнее на сегодня занятие должна успеть.
При этих мыслях живот заболел. Судя по всему, желудок свернулся узлом и показал, как мог, хозяйке дулю.
Так что я, стиснув зубы, взялась за веник – все же использовать тотальные очищающие заклинания там, где и так концентрация чар – стабилизирующих, катализирующих, синтезирующих, калибрующих – высока, я побоялась.
Адепты же занялись своими реактивами, но нет-нет да и глазели на меня и продолжали перешептываться. Я же это подчеркнуто игнорировала и продолжала убирать. В голове уже вертелись мысли о том, как мне исправить свою ошибку и сделать все правильно.
Когда занятия закончились, леди Мариска буквально выпинала всех, кроме меня, за порог. За это я была ей бесконечно благодарна. Сама же профессор тоже направилась к выходу. На миг задержавшись в дверях, Мервидич обернулась. Ничего не сказала, но так посмотрела на меня… И было в этом взгляде и благословение алхимичить, и напоминание об осторожности, и… понимание. Словно Мариска Мервидич когда-то была, если не совсем на моем месте, то где-то рядом, и за ее спиной так же шептались. А она поднимала голову и шла по жизни вперед, не прислушиваясь и не оглядываясь.
Я кивнула леди Мариске в знак уважения. А она мне – как равной, и удалилась, плотно прикрыв дверь за собой.
Я сделала глубокий вдох, потом медленный-медленный выдох, подошла к своему столу с реактивами и включила вытяжку. Та загудела, воздушные элементали погнали воздух с алхимическими парами, чтобы, протащив тот по широкой трубе, выбросить над крышей здания.
Взяв в руки новую колбу, начала аккуратно и тщательно, отмеряя дозировки, вливать один за другим компоненты эликсира в растворитель, и на этот раз (о чудо!) жидкость получилась насыщенного желтого цвета.
Повторив на бис заклинание стабилизации, я вновь понесла колбу на встряхиватель, когда входная дверь тихонько скрипнула. «Неужели кто-то из одногруппников не удержался и решил-таки вернуться, чтобы устроить мне допрос с пристрастием?» – промелькнула мысль, когда я обернулась на звук и увидела, как чья-то рука в перчатке кинула в щель круглый светящийся амулет со всполохами алого.
«Разрывное проклятие!» – промелькнуло в мозгу, в то время как я сама, швырнув колбу в вбок, резко прыгнула в сторону под прикрытие глухого, с боковыми стенками в пол, преподавательского стола.
Не успела плечом удариться о доски, как раздался взрыв, слившийся со звоном разбиваемых колб, склянок, реторт…
И тут в боковину стола ударил, пробив дерево, точно копье, железный змеевик. Как раз рядом с головой. Он бы и череп мой пробил, но не дошел пары сантиметров, увязнув в защитном поле.
Кольцо Ричарда сработало. А вот от едкого дыма, что начал заполонять собой все вокруг, перстень спасти уже не мог.
Вскочила, не чувствуя боли, лихорадочно покрутила головой, пытаясь понять, что произошло, и увидела на одном из столов, усеянных осколками, дыхательный артефакт для работы с ядовитыми парами. Конечно, противогазу он уступал, но все же был лучше, чем рукав платья.
Прислонив амулет к лицу, сделала судорожный вздох, подбежала к двери и дернула ее. Закрыта! Твою ж… зачетную алхимию! Снова покушение. А что я знаю о самостоятельном спасении из полыхающих лабораторий? «Ничего и даже меньше», – конец цитаты. Но сейчас, похоже, в экстренном порядке научусь всему, если хочу выжить.
Так, если дверь заперта, остается окно. Вот только маленькая загвоздка: мы были в подвале и никаких окон здесь не имелось!
И почему не срабатывают огнегасящие амулеты? Лихорадочно глянула на те, прикрепленные к потолку. Они банально оказались уничтожены разрывным проклятием, как и все вокруг.
Как так-то?
Закашлялась. В грудь, несмотря на респираторный артефакт, начал проникать едкий дым. Еще немного – и я задохнусь. Или все-таки сначала сгорю?
Пламя подбиралось ко мне. Я чувствовала его жар через платье, ткань которого стала такой сухой, что готова была вот-вот вспыхнуть. И тут я увидела вытяжку, которая все еще мерно работала.
Вот он – выход! Главное, в него поместиться.
Я подскочила к вытяжному шкафу, выключила его и, убрав сетку, глянула в черный провал дымохода.
Никогда не думала, что выражение «мое дело – труба» будет звучать столь буквально. И сейчас в ней красовались несколько винтов вмонтированного вытяжного механизма. Через эти лопасти я не протиснусь.
В руке загорелся пульсар, и, недолго думая, шибанула им. Зонт вытяжки разворотило, зато я, с усилием, так что казалось еще немного – и мышцы затрещат, смогла выдрать винты.
Упираясь локтями и коленями, я полезла по шахте. Благо почти сразу же труба вытяжки разветвлялась: одна ее часть шла вверх, а другой рукав, более узкий, тянулся горизонтально. Причем пролегал он не только вдоль стены лаборатории, где я была, но и уходил в соседний кабинет. Я поползла по этому узкому тоннелю змеей.
Каждое движение давалось с трудом. Паника подкатывала к горлу комом тошноты. Или это все от едкого дыма? Я чувствовала, как жар пламени раскаляет стену, которую я касалась плечом, как там, за спиной, тянулся шлейф гари, словно желая вернуть обратно в бушевавшую за тонкой каменной кладкой преисподнюю.
Проход в некоторых местах то чуть расширялся, то становился еще уже. Я едва не застряла однажды, но наученная окном помывочной, не стала применять заклинания расширения и просто рванула, что есть сил, обдирая бока и думая о том, что ждет меня снаружи, – о свободе, о свежем воздухе, о жизни. Я просто не могла позволить себе остановиться.
Позади послышались глухие звуки – то ли треск прогоревших и рухнувших стеллажей,