— Здравствуйте. Я к вам по поводу сегодняшнего инцидента.
Мужчина смерил меня взглядом.
— Здравствуйте. Садитесь, излагайте, что у вас там случилось.
Ровно так я и сделал: сел и принялся рассказывать все от начала до конца. Повествование мое было полуправдой, ведь о том, что я оскорблял Архипова, говорить не стал. Зато остальные детали выложил как есть.
Главный идеолог слушал меня очень внимательно и, что удивительно, не перебивал. Когда я закончил, он выдохнул и сказал:
— Похвально, конечно, что Вы готовы вступиться за товарища. Но надо понимать, что решать вопросы нужно мирным путем, а не драками. А то, знаете ли, выставляете себя в не лучшем свете. Как говорится, благими намерениями вымощена дорога в Ад.
Вот это цитаты у стража социалистической идеологии, неожиданно. Переведя дух, он продолжил:
— В общем. На первый раз сделаем вид, что ничего не было. Но учтите, еще одно подобное происшествие, и мы поставим вопрос о Вашем исключении из Комсомола. Кстати, билет Ваш скоро придет. По этому поводу как раз звонили из ЛКСМ ЛССР. Об этом сообщим дополнительно.
— Хорошо, спасибо. До свидания.
— До свидания.
Я встал и вышел, обдумывая услышанное. Судя по прозвучавшему набору букв, «мой» билет хранился в литовском управлении (или отделении, как там это называлось) Комсомола. Интересное кино, я как-то об этом не подумал.
Надо будет проверить документы, полученные от Сереги перед путешествием. Был там билет или нет? Не помню. А вдруг у меня на руках окажется два документа, причем абсолютно оригинальных. Забавно.
Погрузившись в свои мысли, бреду по коридору на выход. Возле одного из кабинетов слышу странное копошение и невольно останавливаюсь.
На табличке было написано просто: «Кружок». Без всяких уточнений. Смотрю на соседние двери, вдруг там будет продолжение развития цепочки: «Квадратик», «Треугольничек» и так далее. Но нет.
— Давай, пихай, — донеслось из-за таинственной двери.
В принципе, дела могут и подождать. Движ за дверью явно интереснее.
— Туго идет… Надо больше смазки! — ответил другой голос.
Да это же Шурик и Электроник! И чем там занимаются мои соседи? Интересно же.
— ООООООО. Хорошо вошло. Ты ювелир!
Стоп! Это точно то, о чем я думаю? Надо бы проверить, вдруг мне понадобятся трусы из алюминия.
Забив на тактичность, толкаю дверь и вхожу. Внутри вижу вспотевших Шурика и Элетроника. Один расположился на четвереньках, а другой стоял с длинной металлической хреновиной в руках. А еще говорят, что в СССР не было фетишистов!
Впрочем, и тут их тоже не оказалось. Приглядевшись, замечаю какую-то конструкцию.
— Ага! — начал было я, но быстро умолк, громко сглотнул слюну и выпалил, — А что тут у вас происходит?
Соседи смотрели на меня испуганными взглядами и тяжело дышали. Явно не ожидали гостей.
— А мы тут…. — начал было Электроник.
— Все цивильно, — встрял Шурик, — Научный эксперимент.
— АААА. Понятно… А я уж думал.
— Что ты там ду…? Нет-нет-нет.
И мы втроем рассмеялись. Ситуацию воистину комичная, многие комедии до сих пор строятся на этом принципе двусмысленности.
Я пригляделся внимательнее и аж подпрыгнул на месте. Они делали робота! Вернее, только начали: пока был готов лишь корпус, похожий на человеческое туловище.
— А что-ж вы, ребята, не говорили о своих хобби? — мне даже стало немного обидно.
— Не хотели грузить, — сказал Шурик, — Раньше рассказывали об этом всем подряд, но нам говорили, что мы скучные и не стоит этим делиться. Вот мы и завязали.
— Зря, ребят. Мне нравится такой движ. Так вы только роботов собираете?
— Нет, — продолжил отвечать Шурик, — Мы в основном радиолюбители. А робот — это скорее новая вершина. А вдруг получится.
— Погодите. То есть вы и «Голос Америки» ловите?
Ребята аж побледнели от этого вопроса. Они уставились на меня большими глазами, посмотрели друг на друга, потом снова обратили свои взоры на меня.
— А ккак тты узнал? — заикнулся Электроник.
Я расплылся в дружеской улыбке.
— Ха-ха. Ребят, не переживайте. Кто этим не занимался то? Я и сам иногда ловлю бывает. Когда сильно не глушат.
Этот самый «Голос Америки» в СССР глушили, как могли. Иногда сильнее, а иногда чуть слабее. Во время Перестройки вроде как его и вовсе перестали ограничивать. А уже потом слушать запрещенную радиостанцию можно было свободно.
— Только я им особо не верю. И нашим СМИ не верю.
— А кому ты веришь?
— Никому. Критическое мышление, ребят. Полезная штука.
Сказав это, я попрощался и ушел, решив не мешать нашим Кулибиным возиться с железками.
Робототехники, значит. Это уже что-то. Они же берут откуда-то детали. Значит, теоретически и мне смогут помочь.
Как ни крути, знакомство полезное.
Глава 8. Еще более неожиданное открытие
Товарищ из Профкома сдержал свое слово и история с Архиповым действительно не имела последствий. Формальных.
На деле, конечно же, такая, говоря современным языком, информационная бомба не могла остаться незамеченной. Просто каждый реагировал на нее по-своему, что в целом нормально.
Например, наша импровизированная волейбольная команда стала полноценной компанией. Вернее, девчонки дружили давно, просто теперь приняли в это «сестринство» еще и меня. Мы вместе сидели в столовой, ходили на пары и много общались.
А вот Архипов сник. Как ни гляну, он все идет с опущенной вниз головой, а казавшаяся огромной бицуха «сдулась». Либо это я ее преувеличивал?
***************************************************************
Первый день октября ознаменовался радостным событием: в столовой подали зеленый горошек. Это, к моему большому удивлению, тоже было чем-то дефицитным, а потому студенческая братия снова спешила в столовую попробовать что-то новое.
А я вот не спешил. Не знаю, были ли в СССР такие понятия, как «диарея» и «метеоризм» но у меня эти прелести жизни были. Обычно они существуют в спящем режиме, но горошек или орешки становятся им чем-то равносильным залпу «Авроры». Со всеми вытекающими последствиями.
Мы сидели в столовой и уплетали нехитрый обед, запивая его сладким чаем, и болтали о том, о сем. «Когда я ем, я глух и нем»? Нет, не слышали.
— Архипов капец какой хмурый, — отмечаю, едва заметив его в столовой.
— Ну так, — ответила Тэона, — Ему ж в Профкоме такое устроили…
Звучит интересно.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну как?