— Нужен мотор, — сходу выпалил я.
Конечно, какое-то понимание у меня было. На ум сразу пришли игрушки на батарейках, которые умели ходить и играть музыку. Вот только их технические характеристики вспомнить было сложно. Интересно, а в СССР было что-то подобное? Сомневаюсь.
— Заводной механизм знаешь?
— Конечно, — ответил Шурик.
— Прекрасно. Вот надо соорудить что-то подобное, только чтобы вместо ключа этот самый завод давал разряд электричества, например. Или батарейка. Понимаешь?
— Точно! — Шурик стукнул себя ладонью по лбу, — И как я сам до этого не догадался?
— Только я не особо во всем этом шарю. Так что сразу не скажу, как мы это сделаем. Нужно будет подумать.
— Это да, это да. В любом случае спасибо. Ты заходи еще. Поможешь со сборкой. А то две руки хорошо, конечно, но мало.
Мы улыбнулись друг другу. Конечно же я помогу, почему нет? Может и в моем деле это поможет.
На том я и ушел.
*******************************************************
В общагу я пришел в хорошем расположении духа. Уже представлял, как полежу, вздремну, возможно, книжку почитаю. Да и наслажусь одиночеством пока соседи не вернулись.
Однако понедельник, судя по всему, решил так быстро не расстраиваться. На подушке лежал запечатанный конверт.
Беру его и рассматриваю. Марок нет, а это уже зацепка. Значит, письмо не шло по почте, а кто-то принес его сам, либо передал через посредника. Интересное кино.
Вскрываю конверт. Внутри лежит сложенный пополам лист формата А4. Разворачиваю и начинаю читать.
«Привет, Модест. Мы знакомы недолго, но я, кажется, все поняла. Ты мне очень нравишься. Прости, что сообщаю об этом так, просто я боюсь. Боюсь сказать прямо о своих чувствах и боюсь отказа.
Ты показался мне очень красивым, умным и харизматичным парнем. Мне было бы очень хорошо с тобой. И я знаю, что у тебя что-то там со Светой. Не хочу создавать тебе проблем.
Надеюсь, что у меня есть шанс быть с тобой. Если нет, сделай вид, что не получал этого письма. Так будет лучше.
С любовью,
Таня К.»
Таня К. Кто бы это мог быть? А! V — значит Вендетта, К — значит Кравцова. Та самая, с которой мы играли в волейбол. Сестра встретившего меня в первый день после перемещение милиционера. Понятненько.
Так я ей нравлюсь? Странно. Вида она не подавала. Держит все в себе? Возможно.
«Что-то там со Светой». Так вот в чем дело. Решила, что мы пара, вот и молчала, а потом устала держать все в себе и призналась вот так. Понятно.
Конечно же, говорить ей правду про Свету я не буду. Не поверит, да и зачем? А так, раз я ей нравлюсь, надо дать шанс. Мне в молодости разбивали сердце, и я знаю, что такое быть отвергнутым.
А быть гадом как-то не хочется.
Глава 12. Романтика по-советски
Мысли о Тане терзали меня весь остаток дня и всю ночь. Даже толком не выспался, постоянно ворочаясь от эмоционального перевозбуждения.
Конечно, я и раньше встречался с девушками и даже был женат один раз. Но! Не уверен, что меня искренне любили. Скорее все происходило по принципу «все бежали и я бежал». Плюс девушки никогда до того первыми не проявляли чувства. Знакомства, первые шаги, первые поцелуи и так далее — все это должен был делать я. Проявлять инициативу, искать подходы… Биться головой о стену в надежде ее пробить, в общем.
Поэтому, хорошенько подумав, решил не отвергать Таню, а ответить взаимностью. План за ночь созрел: подсунуть ей записку, поговорить наедине и начать конфетно-букетный период. Тот факт, что я тут временно и скоро надо возвращаться в родное будущее, меня не смущал. Когда это будет? Неясно. А душа просит сейчас. Заодно сравним девушек 20 века с современными.
На первой паре я не мог сосредоточиться. Совсем. Монотонный голос лектора уносил в дальние края, где-то между царством Морфея и утопическим миром коммунизма, где все будет бесплатно и вообще не надо будет умирать.
Над текстом записки было сломано немало копий. Внутренний цензор постоянно был чем-то недоволен: то слишком отвлеченно, то похабно, то просто какая-то заезженная ванильная ересь. С горем пополам таки удалось вывести итоговый вариант:
«Танюш. Ты мне тоже очень понравилась, но я думал, что у тебя кто-то есть, и не хотел рушить твое счастье.
Давай встретимся в столовой на большой перемене и все обсудим. Место придержу.
Целую, Модестас».
Эту записку тоже хотелось смять и выкинуть, но так можно и дальше бегать по кругу. Выглядит все так, словно я делаю одолжение. Мол, так и быть, товарищ снизойдет.
Таня сидела передо мной. Казалось бы, протяни ей руку с бумажкой. Или подбрось эту несчастную записку. Но нет.
Ее и мои соседи по парте постоянно вертели головами, нет, нет, да и да, оборачиваясь на меня. И так уверенности не было, внутри что-то сопротивлялось, а тут еще и излишнее внимание.
Выход нашелся сам собой. Я похлопал Таню по плечу, дождался, когда она обернется, протянул записку и сказал:
— Просили передать.
Она кивнула, забрала бумажку и тут же принялась читать. Потом снова обернулась, кивнула и слегка улыбнулась.
Будем считать, что мы договорились.
****************************************************************
Найти столик для двоих в советской столовой — задача сложная. Технически там были такие столы, но на практике за ними умудрялись усесться по четыре-шесть человек.
Вот и сейчас возле каждого стола было по четыре стула. Желание обойтись без лишних ушей толкнуло на крайние меры: одно сиденье я занял портфелем, второе — учебниками, на третье сгрузил тетради, а последнее вакантное место занял сам.
Желающих приземлиться рядом я отгонял фразой «Друзья просили занять». Незваные гости, конечно, кривили недовольные рожи, но в целом вели себя доброжелательно и тут уже искали себе другое пристанище.
Таня пришла спустя