Короче, на работу я опоздала. Ввалилась в клинику, уже к одиннадцати, похожая на домовенка Кузю, растрепанная, чумазая и злая до невозможности. Квартира моя превратилась в подземелье драконов. Что-то там у ребят не задалось, и жалюзи наотрез отказались открываться. Или это такой был хитрый план Леднева, чтобы я как девица в темнице загнулась от нехватки витамина Д, депрессии и собственного яда, который бурлил в моей крови сейчас, как раскаленная лава.
– Насруллаевич рвал и метал, – поприветствовала меня парашка, даже не повернув головы в мою сторону. Ну оно и понятно. Потому что на столе у нее развалился в это время Жора, раздувшийся от чего-то, будто его надули насосом. – Как думаешь, если ему на пузо надавить, он засвистит?
– Насруллаевич? – хмыкнула я.
– Питон. Слушай, Лорик, выглядишь ты, конечно, хуже гиббона лишаястого. Ночка была горячая? Вон какие круги под глазами, меня завидки дергают. Ты вообще оборзела, ничего не рассказываешь любимой подруге. У самой жизнь ключом бьет, а у меня вон, раздутые питоны да вяле хамелеоны.
– Ага, ключом и все по голове. Что, хамелеон тоже не вдохновил? – Параня махнула рукой, я вздохнула, вспомнив разруху в моем бункере, холодильник, в котором остались полтора огурца, два листа шпината и какая-то хрень примерзшая к задней стенке морозильника еще пять лет назад, страшная, сморщенная и наверняка мумифицированная. – Просто я на диете. Парань, не знаешь мебельный, который до поздна работает?
– А что, вы кровать сломали? Ооооо. И диета? Ты втюрилась? Признавайся, – загорелась глазами Парашко, жадно уставившись на меня в ожидании грязных подробностей.
– Дура совсем? Влюбилась. Выдумаешь тоже. Случайно все вышло. Ну я про кровать, стол кухонный, и кресло, и комод, и торшер.
– Господи, а торшер то как?
– Каком об косяк. Сдувай Жору, – рявкнула я, потому что увидела в окно как по ступеням крыльца гордо поднимается Леднев, элегантный как рояль, взгляд холодный, даже синяк на скуле его не портит. И как у него так получается только? – Меня нет, – я метнулась в сторону туалета, на ходу сбила стойку с капельницей, и почти успела. Почти.
– Она в туалет побежала. Сейчас позову, – убью подругу. Надую ее как Жору, а потом… Лорик, тут к тебе, твой рррразрушитель. – Ого, бурно вчера порезвились смотрю. Синяк огонь. Вам идет. Позвать, или может сами в туалет к ней зайдете?
И куда мне было деваться? Вот скажите. Я пригладила волосы, вымыла руки, распрямила гордо плечи, навесила на лицо маску полного равнодушия одернула китель, ой я такой красивый купила, с собачками нарисованными, подтянула штаны и пошла от бедра. Я же врач, профи. И лечить животных мой святой долг. Тем более, что у Левушки сегодня осмотр контрольный. Конечно Леднев тут только поэтому.
– Здравствуйте, Герасим, – мило улыбнувшись, я продефилировала к письменному столу. – Что у нас сегодня?
– У вас не знаю, у меня дикое желание убивать, изжога и… Бумага, туалетная, – от чего-то икнул меценат и олигарх, указывая мне за спину.
– Да, тяжелый случай. Это вам к психиатру. Вы не по адресу приехали, – хмыкнула я. Бедолага умом помутился что ли? Эх. Слабый нонче мужик пошел. – Я собак лечу? Кошечек, питонов. А вы… Короче, крупный рогатый скот не моя компетенция.
– Я не Герасим, кстати, – задумчиво протянул Леднев, беззастенчиво пялясь на мой зад, с каким-то потаенным восторгом. У меня аж кровь к лицу прилила от такого его беззастенчивого нахальства. – Лариса, вам никогда не говорили, что вы…
– Красотка и умница?
– Хм…
– Вы пришли меня снова оскорблять? – приподнимаю бровь, веду бедром.
– Нет, я пришел… Черт, туалетная бумага, – да что ему, рулон что ли подарить. Может фетиш какой у мужика. Мало ли, у этих богатеев каких только причуд не встречается. – Я не могу разговаривать, когда вы вертите задом, а из-под резинки штанов у вас свисает чертова бумага, и красиво телепается, как лента у гимнасток, – прорычал поганый мерзавец. О боже.
– Слушайте, ну чего вам надо от меня? – всхлипнула я, выдергивая чертову позорную бумагу. – Чего вы пристали?
Глава 17
9 апреля (Ни спрятаться, ни скрыться)
Арфы нет, возьмите бубен.
В бубен
Буй мурло.
Пижонов ненавижу.
Пижоны хуже мурлов, мурл, мурла (не важно)
Записаться в секту воинствующих феминисток и мужененавистниц.
Мужики зло (особенно богатые и на самокатах)
Посмотреть фильм «Убить Билла» «Сбрось маму с поезда»
Сдохнуть
Объесться кофетами, а потом уже см. Предыдущий пункт.
– Приставать к тебе? Я еще пока не до конца рехнулся, – ощерился Леднев. Черт клыкастый. Зубы у него… Наверное проволоку стальную на раз перекусит. – Я вообще не знаю, зачем приперся. Вчера поклялся себе, что буду обходить все ареалы твоего обитания по кривой дуге.
– Да ну, и что же вас свернуло с этого замечательного истинного пути? – фыркнула я, – неужели наконец научились понимать, что вы не пуп земли.
– Левушку надо долечить. Ну и… В общем, ты мне нужна, – замялся олигарх и меценат. А он очень симпатичный, когда не превращается в носорога. Точнее. Он похож на человека в такие редкие минуты просветления. На нормального человека, а не сноба и пижона.
– Вот видите. Вы меня преследуете, – вредно буркнула я. Мысли в моей голове появились дурацкие и опасные. Он не моего поля ягода. И у него есть невеста.
– Не приведи господи. Я пока еще не самоубийца. Просто у меня проблемы, которые решить должна ты.
– Должна? Это уловка из учебников для маньячелл. Наверняка ваша настольная книга.
– Да нет. Даже не знал, что у маньяков есть учебник. Но ты то точно ее от корки до корки проштудировала.
Ну надо же, какой мерзавец. У меня аж дыхание перехватило. Не знаю как выдерживает этого гада его ногастая. Но я дурею, когда он рядом и слетаю с катушек.
– Гад, – рявкнула я, пытаясь нащупать что-нибудь тяжелое. – Должна я ему. Да я всем простила, кому должна. Хотя нет, вам я точно должна. Дать пинка под ваш снобский хмырячий зад.
– Стерва и истеричка. Приставать к тебе может только слепоглухонемой идиот, в оранжевом, который без таблеточек волшебных осчастливить даже тебя не может.
Он ко мне не приставал. Не приставал, потому что приставать ко мне, это все равно, что пытаться поцеловать гюрзу прямо в ядовитое жало. Ну, так он сказал, прежде чем я схватилась за электрошокер, которым мы с Параней обычно вырубаем слишком агрессивных животных.
– Ты страшнее цунами, – рявкнул этот поганец, позорно отступая к двери. И, черт возьми, мне стало страшно обидно. – Разрушительнее торнадо, – проорал он уже из-за двери, в которую я запустила тяжелое пресс-папье, подаренное мне мамой Жоры на новый год, вроде.
– Чего он приходил то? – тут же нарисовалась в дверном проеме, явно считающая себя бессмертной, Парашка.
– Прощения попросить хотел, – сдунула я с налитых кровью глаз выбившийся из моей прически локон.
– И как? Попросил?
– Ага, три раза. Пижон дешевый, – проорала я в пространство за дверью. – Скот и павиан. Мудак еще. Точно.
– Зря стараешься, Леднев сбежал, будто за ним свора чертей гналась. Слушай, ну у вас и страсть, конечно. Просто африканская. Аж Жора сдулся и попытался слинять, когда ты тут буйствовать начала. Огонь.
– Уйди, – рыкнула я, чувствуя себя выжатой как лимон. Даже на идиотизм подруги реагировать сил у меня не осталось. – Или я за себя не отвечаю.
– Это хорошо, что не отвечаешь, потому что сегодня мы уходим в отрыв.
Вот если честно, когда Парашка так воодушевлена, надо прятаться. Лучше всего, где-нибудь на краю земли, под черепахой, на которой балансируют три слона. Мертвой притвориться не удастся, потому что моя подруга когда решает уйти в отрыв, неудержима и опасна. Поднять покойника для нее в момент ажитации дело плевое. Иногда мне кажется, что если настанет восстание живых мертвецов, это точно будет ее рук дело. Вот ей-ей.
– В отрыв? Слушай, я наверное не смогу. У меня сегодня медитация с гуру Харишнейхой. Мы будем поклоняться Ганеши и Ганапатти, входить в транс и выходить в астрал.
– Транс и астрал я тебе организую, а так же тантрический трах мозга и аювердическую гимнастику, – пообещала Параня. И я