Именно поэтому мама ничего не говорила им об отце ребенка — она просто о нем не помнила и могла надумать любые ужасы. Даже предположить то же, что и я: беременность являлась результатом насилия, а потеря памяти — защитной реакцией психики.
Здесь можно гадать до бесконечности. Правды о душевном состоянии мамы и ее воспоминаниях после Икелана нам все равно уже не узнать.
Как от икеланцев мама попала в Содружество, если тирианцам прямого хода туда нет? Вот здесь в истории возникает небольшой пробел.
Я знаю только то, что мама вернулась к родным беременной, подавленной и опустошенной.
Ее состояние может быть связано со многими факторами: и проблемой с памятью, и со сложной беременностью непонятно от кого, и ослабленностью организма из-за наличия связи с симбиотом отца, которую не разорвало даже огромное даже по космическим меркам расстояние.
Беременность мамы действительно должна была прохожить тяжело. Мне, как носительнице тирианской крови, требовалась энергетическая привязка к системе, которая формируется чуть ли не в первые недели после зачатия. Вне Тирии жизнь ребенка подвергается угрозе. Чудо, что мама в принципе доносила и родила меня в положенный срок, пусть и пожертвовав ради этого жизнью.
Как я уже когда-то рассказывала, что роды мамы случились на сигойнском транспортнике, где просто не было достаточных медицинских ресурсов, чтобы вовремя оказать ей необходимую помощь.
Трей не переставал удивляться, что медикам “Экраны” удалось не просто меня спасти, но и поставить на ноги, обеспечив лечением в тот период, когда я была максимально энергетически уязвимой, из-за чего и не вылезала из медцентров. Если бы после рождения меня сразу отвезли в Тирос и мой энергоисточник сформировался, никаких болезней бы не случилось, а я стала полноценной неей.
Я не стала говорить этого Трею, чтобы еще больше его не ранить, но, скорее всего, именно из-за энергетической неполноценности и тирианской крови я не смогла иметь детей с представителем другой расы. Если бы я не отправилась в экспедицию, а выступила в другие отношения, они бы все равно оставались бездетными и несчастливыми.
Подлость Ириды Лиер не просто разрушила жизнь моих родителей и стала причиной их гибели. Она лишила меня возможности построить крепкий брак с любым другим мужчиной, кроме тирианца, и стать матерью.
Дед восхищался бабулей Наной и ее самоотверженностью в попытке сохранить мою жизнь, отдав за это то немногое, что у нее имелось. А еще ругал сигойнскую общину за то, что просто они просто бросили нас на станции.
— Таковы их законы, Трей. Не нам их судить. Кровь землян-ром всегда останется во мне так или иначе. Я не держу на них обид, — успокоила тирианца я.
Мужчина поведал мне о болезни отца, о его подавленном состоянии и проблемах с контролем сущности, о самоубийственном задании, которое стало для него последним.
О смерти бабушки, а потом и побратима Трея, то есть моего второго деда. О последующих годах своего одиночества, затворничества и забвения.
О находке старых переписок, новостей от Нивера Шора, моем гало-фото...
— Знаешь, Лайла. Думаю, тогда Ирида и поняла, что она наделала. Она не была чудовищем, просто думала лишь о себе и каких-то надуманных правилах о некой “чистоте крови”. Видя, как мучается сын, моя нея ощущала стыд и вину. Но... Она так ни в чем и не призналась мне до самой смерти, позволив мне развеять ее жуткую тайну вместе со своим прахом над морем. Если бы не те ее сообщения в облачных архивах, я бы даже не догадывался...
— Я бы все равно прибыла в Тирию и нашла вас. Не вините себя ни за что. Это сейчас ничего не изменит, а только заставит страдать еще сильнее. Горевать по прошлому, которого не случилось, бессмысленно, — попыталась утешить его я.
— Такая молодая и такая мудрая. Знаешь, детка, я очень тобой горжусь, хотя пока только начинаю с тобой знакомиться. Эти тирианские неи... Да не каждый воин, пройдя через все испытания, которое довелось пережить тебе, остался бы таким же стойким, рассудительным, добрым и не сломленным всеми бедами и несправедливостью.
“Я просто камень, а не кувшин” — грустно улыбнулась я, расшифровав деду мудрость бабули Наны, с некоторых пор ставшую моим жизненным девизом.
А еще мы с дедом выяснили и еще один момент: Роза Боянова и Моис Лиер погибли примерно в одно и то же время. Их брак действительно закончился тогда, когда они оба ушли за грань, пусть и находясь при этом в разных галактиках.
Некоторые древние земляне верили, что после смерти их души уходят на небеса и там находят умерших близких или идут на новый круг перерождения. В этот момент я надеялась, что хотя бы в посмертии, ином мире или измерении мама и папа нашли друг друга и прожили другую жизнь в любви и согласии, будучи вечно молодыми, влюбленными и красивыми. Такими, какими их запомнил дедушка Трей.
Пожилой тирианец показывал мне гало-снимки, и я жадно всматривалась в черты лица Моиса Лиера, приятного высокого блондина с очень открытой, доброй улыбкой и яркими синими глазами.
— У тебя глаза Моиса, — подтвердил тирианец с мучительным вздохом. — Жаль, что пока я не могу рассмотреть их вживую. Конспирация, чтоб ее...
Я пригладила свои новые каштановые пряди. Да, сейчас я визуально ничем не напоминаю себя настоящую.
Дед держался молодцом и пустил скупую слезу лишь в конце, снова вспоминая папу и очень жалея, что не видел истинного отношения своей неи к моей маме и не предугадал, какой трагедией для их семьи это может кончиться. Он сожалел о своей слепой вере, когда супруга убедила его, что Роза сбежала из Тирии сама. Корил за сосредоточенность на сыне, а не на том, чтобы выяснить правду.
Я понимала его чувства и его боль. И старалась разделить их с дедушкой. Утешить его настолько, насколько могла.
И сдержать в себе желание признаться, что тоже сожалею. У меня была возможность выяснить, по крайней мере, правду о расе своего отца, а не фантазировать на эту тему.
Возможно, “золотые” шпионы на “Экране” узнали бы о результатах моих анализов и наличии у меня тирианских генов и помогли бы мне прибыть в Тирию раньше и провести с Треем больше времени, а не жалкие... несколько лет. Потому что дед признался, что болен тем старческим недугом, который даже тирианские медицинские технологии уже неспособны исцелить, и дольше пары циклов местные медики ему не дают.
С