Не знаю, что такое внезапная гонка, но звучит шумно. И многолюдно.
Обычно я не люблю эти две вещи, но, возможно, в этот раз Макс прав. Возможно, мне действительно стоит отдохнуть от городской суеты и насладиться приятным, несемейным развлечением в окружении зелени.
Уверена, что под моей крышей живут трое самых красивых парней в городе, но мы же собираемся в соседний город? Совершенно новая детская песочница, как сказал бы Егор.
— Что такое внезапная гонка? — спрашиваю Макса, пока мы едем сквозь заросли и сворачиваем к поляне слева.
Передо мной с обеих сторон возвышаются зелёные холмы, солнце медленно скрывается за горизонтом, а дым костра щиплет глаза. Вдалеке трещат петарды, вероятно, оставшиеся после празднования Дня города, и я вдыхаю аромат шашлыка.
— Хорошая возможность пообщаться, — отвечает Макс. — Сейчас почти межсезонье. Это просто кучка гонщиков, продавцов и спонсоров, которые хотят заработать немного денег.
Машина покачивается по траве и грязи, и наконец Макс нажимает на тормоз, паркуясь.
— Что я буду здесь делать?.
— Держать своей задницей нашу палатку, вот что.
Макс выпрыгивает из грузовика, и я следую за ним, пока он опускает заднюю дверь.
Хмурюсь, но помогаю ему начать разгрузку. Егор ускоряется, Тимур следует за ним, и я отвожу взгляд, направляя Макса на другой конец складной палатки.
Как у Лии пошла кровь из носа? Мне нужно поговорить об этом с Максом. Я живу под одной крышей с Тимуром, и Макс не знает, насколько агрессивно он вёл себя со мной той ночью. Что, если он ещё чего-то не знает?
Снова оглядываюсь на Тимура: его джинсы почти высохли, и он одет в чёрную футболку. Он снимает шлем и вешает его на руль, не обращая внимания на людей, которые зовут его, и направляется к холодильнику, чтобы взять пиво.
Он не смотрит на меня, прежде чем развернуться и раствориться в толпе.
— Алиса, — снова переключаю внимание на дядю и продолжаю идти.
Нам с ним требуется двадцать минут, чтобы установить все сувениры, снаряжение, плакаты и стенд, ведь мальчики уже убежали.
Макс расставляет мотоциклы парней по обе стороны стола, а я достаю Bluetooth-колонку, которую мы использовали на рыбалке, синхронизирую её с телефоном и запускаю плейлист. Заиграла музыка, и он рассмеялся, бросив мне улыбку. Думаю, подходит.
Засучив рукава, беру со стола несколько наклеек и встаю перед палаткой, раздавая их прохожим. Макс смотрит на меня, я слегка улыбаюсь, когда он направляется поговорить с парой, рассматривающей один из байков.
Не знаю почему, но мне немного жаль, что Тимур и Егор заставляют его выпрашивать любую помощь. Я не из тех, кто поддерживает родителей, но Макс, пережив всё, что он пережил, чтобы оказаться здесь и построить всё это, заслуживает семью.
Возможно, мне не нравится видеть его одного во всём.
— Я пойду, — говорит Егор, заходя под палатку и хватая свой шлем.
Он одет в гоночную экипировку: чёрно-оранжевые брюки и рубашку с длинными рукавами, на которой спереди и сзади красуется номер семьдесят восемь. Он участвует в гонках?
Увидев меня, он останавливается и улыбается. Опустив шлем, он подходит ко мне сзади, обнимает за талию, поднимает рубашку и высоко завязывает два уголка. Завязав их прямо под моей грудью, он обнажает мне живот и подмигивает мне своими дерзкими голубыми глазами. Я хмурюсь.
— Если ты обнажишь это, они придут, — скандирует он. — И под «придут» я имею в виду…
Я толкаю его.
Он просто смеётся и уходит, чтобы схватить свой шлем. Прикасаюсь к узлу, пытаясь ослабить его и стянуть рубашку обратно.
Но тут передо мной внезапно оказывается парень.
— Привет, — говорит он, протягивая руку за бесплатной наклейкой Соколовых. Он улыбается, и я, изогнув губы в сторону, протягиваю ему одну.
— Не разговаривай ни с какими спонсорами, — слышу я приказ дяди.
Поворачиваюсь и вижу, как Егор запихивает себе в рот что-то из холодильника и уходит.
— Могу, если выиграю, — бормочет он над едой.
— Если победит мотоцикл, — парирует Макс, — убедись, что все знают, кто его сделал.
Мимо меня проходит ещё несколько человек, останавливаясь, чтобы взять буклет.
Егор выбегает из палатки, и я слышу, как через громкоговоритель диктор объявляет участников. Звук такой, будто микрофон засунут ему в горло.
Полагаю, что двигатели заводятся, и толпа устремляется вверх по холму, чтобы лучше видеть. Оглянувшись через плечо, вижу, что мой дядя сидит на стуле, уткнувшись лицом в двигатель — или карбюратор, или что там ещё — и пытается вести себя так, будто этот болт действительно нужно затянуть.
— Ты не будешь смотреть?
Он не отвечает, и я, сжимая в руках наклейки, наблюдаю за толпой. Здесь проходит грунтовая дорога, но стартовая линия остаётся вне моего поля зрения. В полночном голубом небе мерцают звёзды, а огни стадиона над холмом манят меня.
Интересно, Тимур наблюдает за гонками? Кажется, кто-то должен быть здесь.
Мои ноги чешутся от желания отправиться в путь вместе со всеми, но я остаюсь на месте.
Диктор начинает объявлять о старте через громкоговоритель, и я знаю, что гонки обычно начинаются с падения ворот, но я не уверена, должна ли я услышать выстрел или что-то подобное.
Однако через мгновение толпа на холме начинает аплодировать и двигаться, и я понимаю, что гонка началась. Направление их взглядов меняется, я выпрямляюсь и слегка покачиваюсь, отчаянно пытаясь увидеть, что происходит.
Бросаю взгляд на дядю, ожидая какой-либо реакции, но он так сосредоточен, словно заднее колесо — самая важная вещь в мире.
Кто-то должен присматривать за Егором.
Медленно продвигаясь вперёд, оцениваю толпу на холме. Их тела медленно движутся влево, а глаза следят за гонщиками. Бросаю взгляд в этом направлении как раз вовремя, чтобы увидеть внедорожные мотоциклы, мчащиеся из-за поворота. На трассе поднимается пыль, их жужжание становится громче с каждым мгновением, делаю шаг вперёд, наблюдая, как они исчезают за прыжком и быстро появляются снова, летя по воздуху, прежде чем снова исчезнуть.
Земля вибрирует под моими ногами, шум толпы и моторов пульсирует вокруг моего тела. Улыбаюсь, вставая на цыпочки в поисках Егора.
Мотоциклы стремительно проносятся мимо. Затаив дыхание, наблюдаю за их полётом. Когда поднимаю голову, то вижу, как Егор ловко ловит воздух, его тело в оранжево-чёрных штанах и рубашке опирается прямо на руль, а затем снова падает. Смеюсь, моя рука прижимается к голове, когда я наблюдаю, как он проносится мимо в шлеме.
Внезапно мне хочется прижать руки ко рту и