Вот откуда товарищ Успенский знал, что будет именно так. Вещи множились. Люди почковались, возы ломились, войско… ну, отрядом это точно уже назвать нельзя было. Пару сотен нахапал Ляпунов, поставленный самим Юрием Васильевичем и в этот раз своей охраной ведать, и при этом получивший карт бланш набрать две сотни хороших воев, вооружённых огнестрелом. Зачем? Ну, лето впереди. Частенько с Крымского ханства налетают людоловы, как-то прорвавшись через засечную черту. А ещё может победить в Казани прокрымская партия.
И раньше по книгам Артемий Васильевич это знал, а теперь и сам убедился, что Казанское ханство огромное — это сейчас государство… пусть, разделённое пополам. Там есть московская партия и крымская. И то одна побеждает, то другая. Сейчас у власти промосковская и казанцы набеги на русские земли не совершают, более того, половина войска русского сейчас — это казанские татары. В Казани есть целые кварталы русские (Московские, точнее). Там живут купцы и, естественно, воины их охраняющие. Там построены церкви, нужно же всем этим людям где-то молиться, там есть лекари, обслуживающие русских. Там живут грузчики в порту и даже корабелы, придёт лодья с товаром из Москвы и нужно ей починить, проконопатить. И нужно этим людям домины строить. В общем, сейчас это прорусское дружеское государство. А взятие Казани — это не война с татарами, а война с теми мурзами, которые Крыму задницы лижут. И в этой войне прорусских татар будет больше в войске Ивана Грозного, чем самих русских. А начнётся война из-за того, что Крымцы одержат победу над московской партией и ограбят купцов, выселят их, даже попов выселят и заодно наедут, и пограбят мурз и купцов своих, что за русских.
Словом, хоть Калуга и далековата от засечной черты и в принципе от Казани, но бережённого бог бережёт, лучше небольшое войско иметь для защиты ценной тушки младшего Васильевича.
Про засечную черту, сейчас, ту про которую все думают, когда это словосочетание произносят, ещё не построили. Через несколько лет братик и начнёт строить. В настоящее же время есть несколько кусков и самый древний и близкий к Москве проходит как раз через Калугу, в основном по реке Оке. Тут дядя Юрия Васильевича — Симеон Иванович и служил на границе, тут и отстоял в одном из набегов Калугу и Москву, значит, с помощью блаженного Лаврентия. В последний день своего пребывания в Калуге, пока отряд собирался в обратную дорогу, Юрий на эту засеку съездил. Интересно же. Ну, что можно сказать? Как в книгах описано, так и есть всё. Вырыт ров, а земля получившаяся накидана примерно двухметровым холмом. И на этот холм вершинами в сторону юга и степей как бы повалены большие деревья. Повалены интересно, не под корень срублены, а на высоте человеческого роста, это чтобы стрелки из лука или пищалей могли за ними хорониться. Подтащить такое невозможно, здоровья не хватит. Так и валили великаны деревья, которые рядом были. В результате конный воин точно не проедет. Нужно обходить. А там, где обход, либо река широкая, либо крепость стоит с небольшим гарнизоном. А рядом и большая крепость, и город типа Калуги, Перемышля, Серпухова.
Пешему не сложно перебраться через засеку, вот только крымчаки пешими не воюют, да и как потом добычу в Крым везти без коней. Можно ли проход в засеке проделать? Ну, только теоретически. Можно запрячь несколько десятков лошадей и попытаться вытащить поваленное дерево, но это же время. Дозоры ездят, в крепостях отряды. Обстреляют. Можно и спалить. Высохшее дерево хорошо горит. Но то же самое. Дозоры этот «костёр» пионерский увидят и отреагируют.
Тем не менее, как-то регулярно крымские татары набеги на Русь совершали и после взятия Казани практически сразу ответ последовал — вторжение Девлета Гирея в Русское царство и битва у села Судбищи. Если верить летописям, то шестидесятитысячное войско новый Крымский хан привёл. Добрался же до Тулы почти. И там даже турки со своей артиллерией приняли участие.
Словом, отряд Юрию Васильевичу для бережения выделили не малый. И тут-то и начались сборы на рыбалку. Двести человек и триста с лишним лошадей кормить надо. И кормить полгода. Обоз всё рос и рос. На обозных лошадей и возниц тоже нужен фураж. И кафешек на заправках ещё не построили.
Глава 10
Событие двадцать восьмое
Жадность до добра не доводит. Вроде и жадность-то так себе. Интересно, а у жадности нет уменьшительно-ласкательного аналога. Ну, там ключ — ключик. Жадность — … Что такое двести воев? Две роты. Один эскадрон. Пока это было в пути воинство, то это количество даже не ощущалось. Плетётся впереди два десятка всадников и хвост, который не видно, и который в принципе не мешает, позади тоже плетётся рысью как-нибудь. На улице конец апреля, и травка уже зеленеть начала, дорога высохла почти, но солнце ещё её покрытие в пыль не превратило. Едешь себе, птички на деревьях чирикают, в лесу дорогу лисы с зайцами перебегают. Красота. И верба уже серёжками покрылась. Лепота.
А вот доехали на четвёртый день до Калуги и оказалось, что две сотни воев в малой крепостце разместить можно, только если людей и лошадей штабелями складывать. С людьми-то ладно — уложатся. С лошадьми хуже.
— Тимофей Михайлович, не стоило столько воев с собой брать, что теперь с ними делать? — Боровой смотрел на сутолоку в крепости и на подоле в Калуге и клял себе, что раньше об этом не подумал. Ну дак он историк, а не военный и уж точно не логистик. А Ляпунов ведь должен был сообразить, что такое войско не только кормить надо, но ещё и спать где-то люди должны, где-то лошадей держать. Да просто в баню ходить.
Сотник что-то сказал брату Михаилу и тот свинцовым карандашом написал несколько слов на бумаге. Артемий Васильевич прочёл и понял, что не он один такой умный, и предки не совсем дураки. Получалось, что весь отряд будет разбит на три равные части. Первая стоит в гарнизоне в крепости, вторая отправится вдоль засечной черты на запад, а потом на юг к Перемышлю и обратно после, а третья будет строить дома в посаде для воев. По возвращению второй группы она меняется с первой. А третья продолжает строить. Стройбат?
Юрий Васильевич попытался в странный