— И много собрали? — полюбопытствовал я.
Тагириец рванул в сторону хижины. Вернулся он через минуту, держа на вытянутой руке связку тонопу. "Это всё" — пояснил он. Не густо, не густо. Чуть больше сотни. Учитывая, что раб стоит в три-четыре раза дороже взрослого быка, а последний тянет на две тысячи ракушек. Долго же будет Ньёнгно собирать.
— А что умеет делать твой брат?
— За витуками ухаживать. Лучше, чем я. Лечить их. У него бы Уонба не умерла — добавил, вновь помрачнев.
— Ладно, собирай ракушки дальше. Может, к тому времени, когда сможем послать тебя за витуками, сможешь собрать столько, чтобы брата выкупить.
Это я так, ради утешения сказал: копить восемь или десять тысяч ракушек тагирийцу долго придётся.
"От чего умерла Уонба?" — сменил я тему — "Можно использовать её шкуру и сухожилия?"
Вопрос отнюдь не праздный: телячью шкуру неплохо пустить на щиты или, ещё лучше, на дополнительные меха в медеплавильную мастерскую, а жилы пригодятся для изготовления тетивы.
— Чокгьо — сказал Ньёнгно.
— Что?
В течение следующего часа я выслушал лекцию о болезнях скота: симптомы, насколько велика вероятность смерти животного, передается ли людям, смертельна ли для них. Зараза, сгубившая тёлочку, относилась, к счастью, к не опасным для человека. В отличие от "суюнги" и "исшовами". Если первая выкашивала до четверти заболевших, на уцелевших оставляя отметины шрамов от заживших язв, то пережившие вторую исчислялись единицами.
В общем, никаких препятствий для утилизации бренных останков несчастной животины не имелось.
"Тогда я прикажу Тагору, чтобы он занялся трупом" — тагириец в ответ на эти мои слова послушно кивнул.
Столь печально начавшийся день продолжился в медеплавильной мастерской, где Тухупу отчитывался об успехах и жаловался на проблемы. К первым можно отнести то, что уже начала получаться подгонка свойств меди по отработанной в Хау-По методике — повторным сплавлением кусков металла с разной твёрдостью. А ко вторым — конфликты между бунса, занятых неквалифицированным трудом, и мархонцами, работающими непосредственно в медеплавильне и на шлифовке готовых изделий. Особенно напряжённой ситуация стала после недавнего мятежа. Тухупу с несколькими помощниками из числа "макак" пока что умудрялся не допускать драк и членовредительства с обеих сторон, но долго, по его словам, так продолжаться не могло. Я пообещал заведующему металлургическим производством что-нибудь придумать. Придётся, наверное, убирать южан отсюда и заменять их занятым на полях отребьем из припортовых трущоб. А гастарбайтеров, наоборот, переводить на сельхозработы.
Но это были ещё не все неприятности. Как оказалось, за последние несколько дней, пока мы гоняли по Болотному краю бунтовщиков, а потом отмечали победу, несколько человек попались на кражах продукции. Причём не "лимитчики"-бунса, а полноправные мархонские обитатели. Мне за три года, что довелось заведовать металлургией на востоке острова, с несунами сталкиваться не приходилось: ни при Ратикуитаки, ни позже, когда медеплавильня стала бизнесом братства "пану макаки" — если кому-то хотелось заполучить в собственность нож или топорик, спрашивали меня или Атакануя. И что теперь делать с расхитителями рабовладельческой собственности? Спустить им с рук — совсем охренеют; выгнать к едрене фене из мастерской — кто работать будет; оставить на своих местах, назначив за покушение на собственность типулу-таками десяток палочных ударов — такой вой поднимется среди друзей и родственников наказанных, у нас ведь здесь далеко не тирания или абсолютная монархия.
На первый раз решил ограничиться переводом на десять дней в подсобные рабочие. Несмотря на то, что таскать и толочь руду да жечь уголь из местной разновидности ивняка, в общем-то, куда безопасней для здоровья, чем стоять в жаре над плавящейся медью и дышать едким дымом, наказанные вид имели понурый. Но и этого мне показалось мало, и я разразился речью о недопустимости хищения монархического имущества. Надеюсь, что страх перед демонами Закон, Правосудие, Уголовный Кодекс и Десять Лет Колонии Строгого Режима вкупе с временным понижением в должности окажет благотворное влияние на нестойкие души.
Удовлетворённый жалким видом правонарушителей, я двинулся от медеплавильни к Цитадели, как про себя именовал резиденцию таки на холме. За последние месяцы возведение укреплений неплохо продвинулось — фактически незащищённой оставалась только северо-западная, самая крутая сторона. Моя свита топала в нескольких шагах позади.
Ладно, сегодня вроде бы с несунами разобрался. Но на будущее нужно совершить вокруг мастерских колдовской обряд попомпезней и пошумней, дабы всем отныне и навсегда стало ясно, что демоны Закон, Правосудие, Уголовный Кодекс и Десять Лет Колонии Строгого Режима твёрдо стоят на страже собственности правительницы Пеу.
На холме царило необычное для полуденного зноя оживление. Странно — не в папуасском стиле активность в самые жаркие часы. Это полусумасшедший Сонаваралинга может таскаться по солнцепёку, а охрана вынуждена сопровождать его по служебному долгу. А рядовой и не очень рядовой туземец сиесту нарушать станет только в случае какого-то ЧП: войны, пожара или наводнения. Но пожаром не пахло, наводнения по относительно сухой погоде не предвиделось, военной угрозы тоже неоткуда ожидать. Да и творящийся внутри крепостных стен кипеш мало походил на деятельность, развиваемую в случае тревоги. Скорее уж на какое-то предвкушение праздника — вон уже и угощение готовят.
Приглядевшись, я с удивлением обнаружил среди публики, кучкующейся вокруг помоста для коллективных мероприятий, регоев-текокцев. А в следующий момент предо мной предстал радостный Вахаку, бодро оттарабанивший, что он со своими людьми прибыл в Мар-Хон, столицу Хона, сопровождая Солнцеликую и Духами Хранимую типулу-таками Раминаганиву, которая соскучилась по своему верному Сонаваралинге-таки, пану олени братства пану макаки.
Сердце у меня ёкнуло. Можно сказать, даже в пятки ушло. Не забывая, правда, бешено колотиться в груди. Не слыша собственного голоса, я поинтересовался у здоровяка-текокца, а где же сама наша повелительница и покровительница.
— С твоей Таниу беседует — простодушно ответил Вахаку.
— Где?!
— В её хижине — несколько удивлённый моей непонятливостью пояснил тот. Ну, в самом деле, не на помосте же для гостей общаться слабому полу. Типулу-таками, конечно, туда пустят со свитой, но другим женщинам делать там нечего.
Я посмотрел на жилище моей наложницы: вроде бы воплей оттуда не доносится, стены ходуном не ходят, вырванные клочья волос и предметы домашнего обихода из дверного проёма не летят. Но всё равно, как-то боязно идти туда. Нет, реально: так я себя последний раз чувствовал в тот день, когда шёл в сопровождении Длинного и Ко в центр Хау-По, где Вахаку разбирался с покойником Ратикуи. Пожалуй, тогда даже легче было — хотя бы не пялилась на