— Выходи! — заявил стражник.
— Зачем? — резонно поинтересовался я.
— У тебя свидание.
После этих слов у меня аж похолодело внутри. Неужели Ясна? Неужели упёртая девчонка не ушла к дяде, а решила выяснить, что со мной? Если так, то она этим вынесла себе приговор. Это я для огневиков опасный преступник, а вот Крепинскую княгиню они запросто могут выдать Станиславу, учитывая, что мы находились в его княжестве. Ну или законному мужу, чтобы соблюсти приличия.
— С кем свидание? — спросил я у стражника.
— Не знаю, — ответил тот. — Мы лишь должны тебя отвести.
Логично. Стражник — человек маленький: привёл, отвёл, проследил. Кто будет сообщать ему такие детали? Я вышел из камеры и заметил второго стражника — вооружённого магическим жезлом. Он жестом показал, что я должен идти первым.
Вели меня долго, какими-то кривыми коридорами, и я уже начал опасаться, что иду вовсе не на свидание, но в итоге меня привели в небольшую комнатку, где стоял небольшой стол и две лавки. И на одной из этих лавок сидела… мать Добрана. Когда я вошёл в комнату, она поднялась, слегка преклонила голову и произнесла:
— Разреши поблагодарить тебя, Прозор, за то, что спас моего сына!
— Я не мог поступить иначе, — сказал я, отметив, что она назвала меня вымышленным именем.
Значит, огневики не сообщили ей, кто я. Но почему? Возможно, имели для этого какие-то причины, пока мне неизвестные.
— Прозор, у меня есть к тебе серьёзное предложение, — начала разговор жена посадника. — И очень мало времени.
— Я внимательно слушаю.
— Муж смог договориться с нашим удельным верховником, и братство пошло нам навстречу. Добрану заменят сожжение на изгнание. Это стоило нам… — жена посадника осеклась, чуть не сболтнув лишнего, но я и без этого понимал, что просто так с огневиками не договоришься.
— Я очень рад за Добрана, — сказал я. — И рад за вас.
— Но есть одна проблема. Добран должен будет покинуть город и Девятикняжье и никогда не возвращаться. А ему всего десять лет — один он не выживет. С него попробуют снять скверну, чтобы хоть немного обезопасить тех, кто рядом с ним, но полностью её не снять. Всё зашло слишком далеко. И поэтому никому нельзя будет находиться с моим сыном слишком долго. Иначе скверна перейдёт и на них. Но с ним можешь пойти ты, ведь тебе нечего терять.
— Кроме своих оков, — не удержался я. — Но кто меня с ним отпустит? Меня тоже приговорили к сожжению завтра в полдень.
— Если ты согласишься увести Добрана из Девятикняжья, муж выкупит… — женщина снова осеклась. — Муж договорится и насчёт тебя.
— Ну так-то идея заманчивая — не быть сожжённым, но куда нам нужно будет идти?
— Либо к лютичам, либо в земли поганых, либо на юг, главное — за границу Девятикняжья. Ты добрый человек, Прозор, я знаю: если ты пообещаешь помочь Добрану, ты сдержишь слово. Мальчика поработила скверна, он уже не будет нормальным человеком, но он мой сын, и я очень хочу его спасти. Ты молод, ты не знаешь, что такое — иметь детей. Но поверь, дети — это самое ценное, что может быть у человека. Ради своего сына я готова на всё.
Не знаю, что больше я хотел бы сказать этой женщине: что у меня самого в другом мире есть двое детей, и я очень даже её понимаю, или что её сын вполне нормальный, и никакая скверна его не поработила. Но так как говорить было нельзя ни о том, ни о другом, мне осталось лишь вздохнуть и сказать:
— Я согласен.
— Благодарю тебя, Прозор! Ты очень хороший человек! — мать Добрана аж вскочила на ноги от эмоций. — Я поспешу рассказать мужу о твоём решении, и он пойдёт поскорее договариваться, чтобы тебя тоже отпустили.
Мне очень хотелось сказать этой женщине, что её сын вообще ни в чём не виноват, что не он дом поджёг и нет на нём никакой скверны, но, во-первых, это было опасно: стражники хоть и не вошли за мной, но дверь в комнату оставили открытой и явно слышали весь наш разговор, а во-вторых, что толку ей об этом говорить? Несчастной так запудрили мозги, что она вряд ли бы мне поверила. Огневики своё дело знали хорошо. Поэтому я ничего не сказал, и мать Добрана покинула комнату.
А я снова подумал о братьях Истинного огня. Ребята придумали хорошую схему — страшно представить, сколько денег им теперь отвалят посадник с женой. Не удивлюсь, если чаровники сами и устроили пожар. Только вот зачем мальчишку заперли на третьем этаже? Этот момент никак не взялся с хитрой схемой выкупа. Возможно, пожар утроил кто-то другой, а огневики действовали уже по обстановке. В общем, ничего было не понять, но отказываться от возможности избежать казни не стоило. Имело смысл покинуть этот городок, не раскрыв огневикам своей сверхспособности.
Что делать потом — это уже отдельный разговор. Однозначно за границу Девятикняжья идти глупо. У простолюдина Прозора других вариантов бы просто не было, а вот у княжича Владимира они имелись. Что-то мне подсказывало, что мой отец во все эти сказки про скверну точно не верит.
* * *
Велиградский князь Борислав Владимирович сидел за большим дубовым столом, напротив него расположилась его жена — княгиня Радмила. Больше никого в каминном зале не было. Только что князь сообщил супруге, что их сын Владимир, отправленный аманатом к Крепинскому князю Любомиру, бежал из Крепинска после того, как Любомир был убит Браноборским князем Станиславом. Эту новость Бориславу Владимировичу сообщил буквально пять минут назад княжий верховник.
Князь смотрел на жену и ждал, когда она полностью переварит полученную информацию. Не торопил. В итоге, спустя какое-то время Радмила произнесла:
— Это ужасная новость.
— Ну не такая уж и ужасная, — не согласился Борислав. — Владимир жив, и это главное.
— Но мы даже не знаем, где он.
— Думаю, он сейчас добирается домой, и мы его скоро