Да и деньги на дорогу мне были нужны — ладно одному как-то пробираться лесами да полями, можно, в крайнем случае в какой-нибудь деревне курицу украсть, но с ребёнком было бы намного сложнее без копейки в кармане. Поэтому, как ни крути, вариантов, кроме как отправить Велимиру к Ясне, не было.
Ещё меня время от времени посещала мысль, а не является ли это большой подставой? Не передадут ли меня в итоге в руки Станиславу? Но хорошенько подумав, я решил, что не должны. Огневики явно взяли много денег с родителей Добрана за нас двоих, скорее всего, неприлично много. И дали слово нас отпустить. А держать данное тобой слово — это основа любого серьёзного бизнеса, иначе тебе просто перестанут верить.
А в том, что огневики превратили борьбу с воображаемой скверной в бизнес и хороший источник дохода, я не сомневался. Значит, отпустить нас с Добраном они были должны. Ну или как минимум выпустить из города. Ну а там уже было возможно всякое, и к этому всякому стоило быть готовым.
Я обулся, надел кафтан поверх рубахи и направился к выходу. Оказалось, что в этот раз за мной прислали одного стражника, и это было логично: меня собирались отпускать — кто в такой ситуации будет пытаться совершать побег?
Мы снова шли длинными коридорами, и я снова поражался размерам подземной части Гардовского Дома Братства. По конец пришли к узкой лестнице, но не к той, по которой я впервые спустился в этот подвал. Поднялись по отполированным каменным ступеням и вышли на улицу. Судя по всему, во внутренний двор резиденции огневиков: небольшой, окружённый высоким забором из серого камня, довольно мрачный.
Там меня уже ждали: семь здоровенных чаровников в бордовых плащах и один щуплый старик в ярко-алом. Здоровяки, возможно, были те же, что явились на пожар, по крайней мере, их командира я узнал, а вот старика я видел впервые. Невысокий, сухонький, с лицом, будто искажённым гримасой брезгливости, он стоял немного в стороне от остальных и опирался на посох из тёмного дерева, украшенный по всей длине медными кольцами и с большим медным набалдашником в виде головы какого-то непонятного зверя. И кольца, и набалдашник слегка подсвечивались, что намекало на магическую природу этого посоха.
Почти сразу же за мной привели Добрана. Мальчишка выглядел спокойным, не испуганным, явно тоже был в курсе, куда нас поведут. После этого командир отряда обратился к старику:
— Мы можем идти, уважаемый брат Чест.
Обладатель брезгливой физиономии на это лишь поморщился, но каким-то образом глава отряда определил эту гримасу, как знак согласия, и громко объявил:
— В путь!
После этого два здоровяка направились в сторону небольшой калитки у дальней стены, нам с Добраном было велено идти за ними, два огневика, как и в прошлый раз шли по бокам, и ещё двое плюс командир сзади. Всё как два дня назад, только плюс ещё старик. И ещё я обратил внимание, что в прошлый раз все бордовые плащи были с жезлами, а теперь трое были вооружены мечами.
Мы проследовали к калитке и покинули мрачный двор — оказались на узкой, неровно мощённой улочке. Прошли по ней пару кварталов и свернули на другую такую же. Потом свернули на третью. Мы шли по каким-то трущобам, избегая больших дорог, обходили площади и прочие открытые места. В одном из проулков нам навстречу вышла женщина с корзиной, но увидела бордовые плащи и тут же исчезла в ближайшем проёме.
Над головой ещё висела ночь, но уже не глубокая: небо потихоньку начало бледнеть, горланили первые петухи. Город просыпался и готовился к тяжёлому дню. А мы уходили из этого города, и я надеялся уйти от него как можно дальше и без проблем.
К главным воротам вышли неожиданно, откуда-то сбоку, прошли их, не останавливаясь, и оставили не особо гостеприимный город Гардов за спиной. Солнце уже почти взошло, и пролегающая вдоль холмов дорога утопала в предрассветной дымке. В растущих по обочине деревьях пели утренние птицы. Дул прохладный ветерок. Просто идиллия. На какие-то секунды возникло ощущение, что мы выбрались на пикник в хорошей компании, а не вышли в неизвестном направлении под конвоем угрюмых здоровяков в бордовых плащах.
Потихоньку чаровник в алом плаще перебрался во главу колонны и задавал темп ходьбы. К моему удивлению, этот щуплый старикашка так притопил, что мы все за ним еле поспевали. Может, зелье какое-то выпил, как мультяшные галлы — от этих огневиков уже всего можно было ожидать.
Минут через тридцать мы подошли к небольшой рощице. Она располагалась не у самой дороги, а немного в стороне — метрах в ста. Когда мы поравнялись с ней, старик резко остановился и поднял посох. Мы тоже все встали как вкопанные. Чаровник молча указал посохом в сторону деревьев и направился туда, мы — за ним. Мне это отклонение от маршрута сразу не понравилось, но деваться было некуда, пришлось идти.
Рощица была небольшая, но деревья стояли кучно, поэтому, когда мы вошли в неё, оказались будто в лесу. Почти сразу же вышли к небольшой полянке, по центру которой располагалось ровное круглое пятно: земля там казалась выжженной. Старик остановился возле этого круга и негромко произнёс:
— Сделаем это здесь.
Признаться, я уже начал думать, что он немой, но нет, оказался просто неразговорчивым. А вот «сделаем это здесь» мне не понравилось. Да и круг как-то вдруг начал сильно походить на место для жертвоприношений.
— Что сделаем? — спросил я.
Старик бросил на меня презрительный взгляд и ничего не ответил. Вместо него это сделал глава отряда.
— Здесь вас очистят от скверны, — сказал он.
В принципе и жертвоприношение можно было замаскировать под очищение от скверны, но я не дал паранойе взять над собой верх. А старик тем временем указал посохом на Добрана, и командир отряда произнёс, обращаясь к мальчишке:
— Ты будешь первым. Встань в круг!
Пацан спорить не стал и сделал, что было велено. Старик подошёл к нему. Все остальные отступили подальше и встали в полукруг за спиной чаровника. А тот медленно поднял посох и коснулся его нижним концом земли перед ногами Добрана и что-то произнёс на непонятном языке. И тут же на набалдашнике, на медной звериной голове вспыхнул магический огонь — не ярко, но густо, быстро покрыв весь набалдашник. Одновременно огнём покрылись все медные кольца, расположенные на посохе.
— Не сопротивляйся Истинному огню, — негромко