Я подошёл к одному из сопровождавших нас огневиков и обратился к нему:
— Вижу я, брат Истинного огня, что у тебя очень добрые глаза.
Огневик на это ничего не ответил, лишь бросил на меня мрачный взгляд.
— И я чувствую, что ты добрый человек, — продолжил я. — Помоги мне избавиться от проблемы, что меня гложет.
— Отстань от меня, — ответил «добрый» человек.
— Мне кажется, что мне грозит опасность.
— Отстань!
— Но как я отстану, если чувствую опасность? — продолжил я ломать комедию.
— Ничего тебе не грозит, — буркнул огневик.
Похоже, парень немного разговорился, теперь нужно было действовать быстро и решительно. Я резко схватил здоровяка за руку, сжав его ладонь, и спросил:
— Скажи, мне грозит опасность?
— Да отстань ты от меня! — воскликнул огневик, пытаясь вырвать руку.
— Что мне грозит? — истерично вопрошал я. — Вы меня не отпустите?
— Да ничего тебе не грозит! Отпустим!
Огневик таки вырвал руку и отшатнулся от меня. А я переваривал полученную информацию. А переваривать было что. По сравнению с тем, что я только что услышал, ложь моего дяди Видогоста в первый день моего пребывания в этом мире была просто безобидным детским лепетом. Не знаю почему, но враньё здоровяка в бордовом плаще я ощутил настолько сильно, что аж физически стало неприятно. А соврал он мне, отвечая на оба вопроса: мне грозила опасность, и никто меня не собирался отпускать.
И с этим надо было что-то делать. Желательно срочно.
Глава 22
После моего разговора с огневиком прошёл примерно час. Небо было чистым, солнце поднялось уже совсем высоко и конкретно так припекало. Слабый ветерок, дующий к тому же ещё и в спину, ситуацию не спасал — было жарко. И это мне, чьё дырявое рубище хорошо проветривалось. Огневикам в их обмундировании было явно ещё более тяжело.
Один из них — похоже, старший в этой тройке, шёл впереди; за ним плелись мы с Добраном — мальчишка устал, перенервничал и еле волочил ноги; замыкали шествие ещё два бордовых плаща. Шли молча. Добран иногда косился на меня, словно, искал уверенности в моём лице. Я улыбался и трепал его густую шевелюру, надеясь, что это хоть как-то поддержит мальчишку.
Дорога петляла между пологими холмами, покрытыми редкой травой и кустарником, и в итоге вывела нас к речушке. Совсем небольшой — шириной метра два и такой мелкой, что всё дно просматривалось. Через неё был перекинут узкий мост без перил. По нему проходили по одному.
Сразу за речкой дорога уходила влево, а справа показалась ещё одна роща, или даже, скорее, небольшой лесок. Идущий первым огневик указал на неё рукой и скомандовал:
— Идём туда!
— Зачем? — задал я резонный вопрос.
— Отдохнём немного в тени. Жарко.
— Но скоро станет ещё жарче, — возразил я.
— Сказано — иди! — рявкнул бордовый плащ и демонстративно вытащил меч из ножен примерно на четверть.
Пришлось повиноваться. Хотя идти в эту рощу без вариантов означало — подписать себе окончательный приговор. Впрочем, его нам уже вынесли, так что думать надо было о другом: как за оставшиеся несколько минут сбежать. Я был уверен практически на сто процентов, если я налегке да в удобных сапогах рвану в сторону, то огневики меня не догонят. Но бежать — это бросать мальчишку, тот точно не сможет удрать. Значит, нужен был другой план.
— Вы хотите нас убить? — неожиданно спросил Добран.
— Хотели бы — убили бы раньше, — как мне показалось, смутившись, ответил старший огневик, и мне даже не нужно было до него дотрагиваться, чтобы понять: он врёт.
Примерно на полпути к роще старший отстал, и теперь первыми шли мы с Добраном. Логично — глупо подставлять мне спину в такой ситуации. Хотя, что я мог сделать? Броситься сзади и задушить? Это могло сработать, не иди за нами ещё двое вооружённых мечами огневиков.
Сердце колотилось у меня в груди, как перфоратор. Не от страха, от напряжения. Мысли метались в голове, как бешеные тараканы, но ничего путного я придумать не мог. Да и что тут придумаешь? Оружия у меня не было, руки пустые. Всё, что я имел — это мои кулаки и какая-никакая сила. Но и огневики были немаленькие. И втроём. И вооружены.
Я шёл и смотрел по сторонам: искал камень, ветку, корягу — хоть что-то, что могло бы стать оружием. Понимая при этом, что с веткой против трёх мечей — это даже не смешно. Когда до рощи осталось около ста метров, я понял, что всё — дальше конец, или я делаю хоть что-то сейчас, или уже не сделаю ничего никогда.
Годного плана я так и не придумал, но понимал, что драться лучше с одним противником, чем с тремя. Поэтому решил рискнуть и попробовать оттянуть одного. В любом случае других вариантов я не видел.
— Мрагон! — внезапно и очень громко заорал я. — Там среди деревьев мрагон!
После этих слов я сломя голову побежал к роще, к тому самому воображаемому мрагону. Логики в этом поступке не было, но я надеялся, что это как раз таки и собьёт с толку огневиков. И ещё я очень рассчитывал, что за безоружным пленником бросится лишь один бордовый плащ. И я угадал.
— Стой! — раздалось мне в спину, и я услышал звук быстрого вынимания меча из ножен — резкий, неприятный, пугающий.
Я бежал изо всех сил, надеясь, что если я смогу увести бегущего за мной достаточно далеко, то у меня будет некоторое время, чтобы его обезоружить и обезвредить, пока к нему прибегут на помощь товарищи. Правда, как обезоруживать и обезвреживать профессионального бойца, я пока не знал. Точнее, я вообще не думал об этом в тот момент — иначе не хватило бы духу начать действовать.
Но я начал, и останавливаться теперь было нельзя, теперь только до конца — до победы, хоть