Следующий оратор был представлен как Жак Бернар, эксперт по астронавигации.
– Товарищ Чжан Цзюнь несколько драматизирует ситуацию, – начал он свою речь. – Да, ошибки в программах случаются, и они могут иметь серьезные последствия. Но не нужно путать ошибки, допущенные в прошлом, когда технологии были менее совершенными, с современной ситуацией. Мы живем в эпоху искусственного интеллекта. Наши системы гораздо надежнее, чем раньше. И вероятность того, что на «Красной стреле» возникнет критическая ошибка, крайне мала. К тому же, я хочу напомнить, что «Красная стрела» – это не просто научная экспедиция. Это символ нашей веры в будущее, в способность человека покорять космос. Если мы сейчас запаникуем из-за каждого мелкого подозрения, то мы никогда не достигнем звезд. И, в конце концов, у нас просто не хватит вычислительных мощностей, чтобы следить за каждым кораблем в космосе, проверяя все до последней запятой.
Жак окинул взглядом зал.
– Я понимаю опасения товарища Чжана Цзюня. Но я считаю, что в данном случае риск оправдан. Мы не можем позволить себе тратить ресурсы на моделирование ситуации, вероятность возникновения которой ничтожно мала. У нас есть другие, более важные задачи. И если мы хотим, чтобы «Красная стрела» успешно долетела до цели, мы должны доверять нашим технологиям и верить в наших космонавтов. Я согласен с товарищем Аишей Муайлимой: в просьбе отказать.
В зале воцарилась тишина. Решающее слово оставалось за Лин, чье голографическое изображение возвышалось над залом. Лин немного помолчала, словно обдумывая услышанное.
– Благодарю за выступления, – наконец сказала она. – Сейчас будет проведено голосование.
Стены здания резко стали непрозрачные, что было похоже как будто внезапно погас свет. На стенах появились проекции кнопок «За» и «Против». Присутствующие начали голосовать. Через несколько минут стены стали прозрачные и «свет снова зажегся». На голоэкране появился результат голосования.
«За» – 45%
«Против» – 55%
– Просьба экипажа звездолета «Красная стрела» отклонена, – объявила Лин.
В зале раздались вздохи разочарования. Чжан Цзюнь опустил голову. Он понимал, что сделал все, что мог. Но его аргументы не убедили большинство.
Люди начали расходиться. Чжан Цзюнь, с опущенными плечами, шаркающей походной перешел в другое помещение, где за большими голоэкранами работали его коллеги.
– Не расстраивайся, мы еще поборемся, – дружески положила ему руку на плечо Ван Фэй, которая уже знала о вердикте комиссии.
Глава 24
2611 год, межпланетное пространство,
45 млн. километров от Земли,
приблизительно орбита Марса,
борт звездолета «Красная стрела»,
одиннадцатый день полета.
Михаил созерцал крутящееся небо из смотровой площадки. Звезды мерцали, словно бриллианты, рассыпанные на черном бархате. Но вот Землю увидеть никак не получилось. Она затерялась среди звезд, став одной из них – светящейся точкой, среди мириад таких же точек. А вот Солнце сияло почти так же ярко, как на Земле. Ну, может быть, чуть-чуть слабее.
В кабину тихо впорхнула Ульяна.
– Ты почему такой грустный? – спросила она.
– Наше донесение застряло в бюрократической волоките. Похоже, виртуальную машину на Земле нам так и не дадут.
– И насколько это опасно? – насторожено спросила Ульяна.
– Честно? Не знаю. Надеюсь, что нет. Вероятность, что баг приведет к сбою с катастрофическими последствиями – крайне мала. Я бы сказал, исчезающе мала. Но не нулевая. Да и не факт, что это именно баг в программе.
– Тогда, может быть, там, в центре управления, правы?
– Может быть. Но на душе как-то неспокойно…
– Ладно. А что можно сделать, чтобы как-то… не знаю… улучшить ситуацию?
– Я могу и дальше пытаться найти ошибку. Вслепую. Выдвигая случайные гипотезы и тратя много времени на их проверку. Только так.
– Но времени же у нас достаточно, не так ли?
– Так.
– Тогда зачем понапрасну беспокоиться?
– Ты права, незачем.
Михаил снова посмотрел в окно. Звезды все так же мерцали, но теперь они казались ему не бриллиантами, а холодными, безучастными наблюдателями. Он чувствовал, что впереди их ждет тяжелое испытание.
Глава 25
2611 год, межпланетное пространство,
150 млн. километров (1 а. е.) от Земли,
Между орбитами Марса и Юпитера,
борт звездолета «Красная стрела»,
двадцатый день полета.
Михаил сидел в вычислительном центре, погруженный в работу. Перед ним был большой голоэкран с различными графиками, схемами, формулами. Самсонов сосредоточенно двигал пальцами светящие голографические артефакты, наблюдая за изменениями в многочисленных таблицах. Его лоб покрылся капельками пота.
Ульяна вошла тихо, почти на цыпочках и некоторое время украдкой наблюдала за Михаилом. Затем она осторожно тронула его за плечо, и сказала:
– Миша…
Тот вздрогнул.
– …послушай… ты работаешь беспрерывно уже тридцать часов. Это больше суток. Тебе нужно отдохнуть, поспать.
Он посмотрел на нее красными от напряжения глазами. И увидел перед собой две Ульяны.
– Черт… – проговорил он, – что-то голова кружится. Ты права. Сейчас, сохранюсь только.
Нечеткими движениями, он убрал с экрана графики и таблицы. Она взяла его под руку и повела в каюту. Самсонова сильно шатало: уставший, он плохо сохранял координацию в условиях снижено гравитации и свирепствовавшей силы Кориолиса.
Когда они спустились в каюту, Ульяна