Печалит хладная разлука,
Пройдет любовь, настанет скука
etc…
9-го вы еще были в Москве! Об этом пишет мне отец; он пишет мне также, что моя свадьба расстроилась. Не достаточно ли этого, чтобы повеситься? Добавлю еще, что от Лукоянова до Москвы 14 карантинов. Приятно? Теперь расскажу вам одну историю. Один из моих друзей ухаживал за хорошенькой женщиной. Однажды, придя к ней, он видит на столе незнакомый ему альбом – хочет посмотреть его – дама бросается к альбому и вырывает его. Но мы иногда бываем так же любопытны, как и вы, прекрасные дамы. Друг мой пускает в ход все свое красноречие, всю изобретательность своего ума, чтобы заставить ее отдать альбом. Дама твердо стоит на своем; он принужден уступить. Немного времени спустя бедняжка умирает. Друг присутствует на похоронах и приходит утешать несчастного мужа. Они вместе роются в ящиках покойной. Друг мой видит таинственный альбом – хватает его, раскрывает; альбом оказывается весь чистый за исключением одного листа, на котором написаны следующие 4 плохих стиха из «Кавказского пленника»:
Не долго женскую любовь
Печалит хладная разлука,
Пройдет любовь, настанет скука
и т. д…
Теперь поговорим о другом. Этим я хочу сказать: вернемся к делу. Как вам не стыдно было оставаться на Никитской во время эпидемии? Так мог поступать ваш сосед Адриян, который обделывает выгодныедела. Но Наталья Ивановна, но вы! – право, я вас не понимаю. Не знаю, как добраться до вас. Мне кажется, что Вятка еще свободна. В таком случае поеду на Вятку. Между тем пишите мне в <Абрамово для доставления в Болдино> – ваши письма всегда дойдут до меня.
Прощайте, да хранит вас бог. Повергните меня к стопам вашей матушки.
4 ноября
Поклон всему семейству.
Maintenant parlons d’autre chose. Quand je dis parlons d’autres choses, je veux dire, revenons а nos moutons. Comment n’avez-vous pas honte d’кtre restйes а la Nikitska – en temps de peste? C’est bon pour votre voisin Адриан qui doit faire de bonnes affaires. Mais Наталья Ивановна, mais vous! – en vйritй je ne vous conзois pas. Je ne sais comment parvenir jusqu’а vous. Je crois que Вятка est encore libre. En ce cas j’irai par lа. Ecrivez-moi cependant а Абрамово для доставления в Болдино. Vos lettres me parviendront toujours.
Adieu, que Dieu vous conserve. Mettez-moi aux pieds de Mde votre Mиre.
4 Nov.
Mes hommages а toute la famille.
4 ноября болдинскому изолянту (Шишков, прости…) доставили письмо от отца. Но радости ему это не принесло. Сергей Львович, даром что остряк и балагур, блестящий галломан с огромной библиотекой, роль которой в образовании Пушкина и формировании его гения переоценить невозможно, особым тактом и чуткостью по отношению к старшему сыну никогда не отличался. Достаточно вспомнить вышедший из-за закрытых дверей грандиозный семейный скандал в Михайловском в 1824 году, когда Сергей Львович любезно взял на себя функцию полицейского надзора за сыном (вероятно, так расширительно понимая отцовские обязанности), а потом публично жаловался, что сын хотел его прибить. О чем мы знаем от самого Александра, немедленно написавшего большое отчаянное письмо Жуковскому, ища у «побежденного учителя» защиты от собственного отца.
Сергей Львович Пушкин не только не был хорошим отцом гения, как Леопольд Моцарт, но и просто не был хорошим отцом. С чем, возможно, и связана подчеркнутая любовь Александра к царскосельскому интернату. После смерти гениального сына до конца дней разыгрывал карту «отца Пушкина», в том числе в своих любовных поползновениях, вызывая у всех чувство нарастающей неловкости
На сей раз Сергей Львович без обиняков заявил Александру, что свадьба его расстроена. Мы не знаем, что сын ответил отцу, скорее всего – ничего, а невесте написал очередное грустное и пространное письмо. С очередным двойным дном.
Вместо приветствия, как и в письме Плетнёву 29 сентября, он начинает сразу с того, что его больше всего беспокоит: вы еще не уехали! А что до расстроившейся свадьбы… Пушкин рассказывает длинную историю, очевидно, лишь ради того, чтобы «к месту» процитировать четыре «плохих стиха» (пусть нас не смущает это уничижительное самоопределение, mauvais vers: Чарский из «Египетских ночей» тоже называет свое творчество «плохими эпиграммами»). Но цитирует только три. Почему? Чтобы звончее прозвучала в голове четвертая строка:
Не долго женскую любовь
Печалит хладная разлука,
Пройдет любовь, настанет скука —
Красавица полюбит вновь.
Такое подчеркивание через умолчание было совершенно естественно для самого Пушкина, который знал наизусть великое множество своих и чужих стихов. Что, заметим, для любого поэта так же естественно, как для музыканта – абсолютный слух. Катаев в «Алмазном венце» вспоминал, как они ехали с Багрицким из Одессы в Москву: «в течение полутора суток, ни разу не сомкнув глаз, мы читали друг другу свои и чужие стихи, то есть занимались тем, чем привыкли заниматься всегда, и везде, и при любых обстоятельствах». Через полвека после этого деятель ленинградского андеграунда Константин Кузьминский, готовя в США огромную, девятитомную «Антологию новейшей русской поэзии у Голубой Лагуны», половину стихов ленинградской «культуры-2», не имея под рукой письменных источников (которых часто вообще не было), просто записал по памяти. К этой антологии сразу начали выдвигать массу разнообразных претензий – кроме текстологических.
У Пушкина профессиональная память на стихи, как и все остальные профессиональные качества поэта, была развита до степени гениальности. И не только память: Жуковский просил Пушкина в компаниях читать вслух его стихи и внимательно слушал, где Пушкин запинался, не сразу вспоминая слово – после чего дома изменял строку. Справедливо полагая, что раз слово вылетело у Пушкина из головы, значит, это неправильное слово. Неудивительно, что, пиша Плетнёву, Пушкин мог процитировать одну строку, рассчитывая, что у адресата в голове выщелкнется вся строфа. Удивительно другое: что он ждал того же от 18-летней Наташи. Которая к тому же, как ему было известно, росла отнюдь не как Татьяна Ларина, самостоятельно роясь в библиотеке, а под присмотром очень строгой маменьки.
Возможно, впрочем, он еще просто не отдавал себе отчета, до какой степени строгой. Лишь потом стало известно то, о чем пишет в своей книге «Пушкин в жизни» Вересаев:
По рассказу Ольги Сергеевны (сестры Пушкина), родители невесты дали всем своим детям прекрасное