- Каких ещё пятьдесят минут? Двадцать седьмой всегда девять стоит!
- Но в расписании было написано: "Белгород - стоянка пятьдесят минут"!
- Какой ещё Белгород!? Белгород вы проехали! Это Курск!
Вздохи отчаяния вырвались из наших уст. Курск! Теперь всё было ясно. Проведя весь день в полудрёме, мы не следили за дорогой и не знали, что пятидесятиминутная остановка уже была. Курск и Белгород идут в расписании один за другим, так что ошибиться, глядя расписание, несложно...
- Прости. Это всё я, - сказал Соболевский. - Болван, это ж надо же было! Видно, очки пора надевать!
- Теперь уже неважно, кто виноват, - вздохнула я.
- Да не топчитесь вы тут! - прервала наши охи и ахи вокзальная тётенька. - Вы ж замёрзнете! Срочно идите к дежурной, скажите ей, что отстали!
Мы потащились в указанном направлении. Нашли дежурную, рассказали о своей ситуации. Та предложила связаться в проводником нашего вагона, чтобы снять с него наши вещи, но мы решили оставить их под присмотром Игоря Аркадьевича и Лёвы. Надо было только выяснить, на каком из поездов нашего направления есть места, заплатить некоторую сумму денег (к счастью, их мы из вагона захватили) за новую плацкарту и ждать. Ждать до четырёх часов ночи - именно тогда ожидался состав, на котором мы могли бы уехать.
Потом нам позвонил проснувшийся математик. Разговор получился, естественно, неприятный - даже пересказывать его не хочу. Хотя Игорю Аркадьевичу, конечно, тоже не позавидуешь: проснуться и обнаружить, что дети, за которых ты отвечаешь, пропали!
- Достанется ему от наших родителей завтра утром, когда нас встречать придут, - виновато вздохнул Соболевский, закончив телефонный разговор. - И всё из-за меня-обормота!
- Не парься. Со всяким бывает. А предкам мы позвоним, чтобы знали заранее, - попыталась я утешить Костю, хотя, если честно, на душе было отвратительно.
Одни, в незнакомом городе, на вокзале, ночью... Оба в шортах и шлёпках и оба впервые в такой ситуации. Ужас и паника первых минут у меня, правда, уже прошли, но от перспективы звонить домой и выслушивать нотации за то, в чём совершенно не виновата, заранее было тошно. В то время как тёплый, уютный вагон увозил мои вещички всё дальше, я была вынуждена тусить на паршивом вокзале до четырёх часов ночи!
Мы нашли скамейку, сели. Первые несколько минут прошли в тишине.
- Знаешь, - неожиданно сказал Костя, когда я опять унеслась мыслями к своим чемодану, кружечке и китайской лапше, отдалявшимся от меня всё больше и больше. - Спасибо, что поддержала. Другая девчонка в такой ситуации наверно бы реветь начала, виноватых искать, панику разводить, на меня злиться... А ты... - Соболевский задумался, подбирая комплимент. - Ты прямо как парень!
Я рассмеялась:
- Парень! Скажешь тоже. Я просто подумала, что от слёз и обвинений поезд всё равно не вернётся, а нам только хуже будет. И так с утра уныло, а ещё скандалить, нервы тратить...
- Почему уныло? - спросил Костя.
- Ну... - я вздохнула, - домой возвращаться не хочется. Опять эта слякоть, серые дома-коробки, ругань мамы с бабушкой... А в школе вообще непонятно что будет. Одноклассницы меня никогда особенно не любили, а после этой истории со звонками... вообще как бы тёмную не устроили!
- Не пойму, что ты маешься в этой школе?! - воскликнул Костя. - Там ведь не учат, а только вид делают! А на уроках такой галдёж, что и учителя не слыхать!
- Тебе-то откуда знать?
- Да уж знаю! Есть знакомые, которые учились там. Не пойму, Лен, почему ты к нам в "Семёрку" не пойдёшь?
- Да у вас же там по блату принимают! Кучу денег заплатить надо!
- Какую кучу денег?! - Костя рассмеялся. - Ты, что, думаешь, что я миллионер?
Я неуверенно посмотрела на Соболевского. Миллионер? Ну, не знаю... Мне всегда казалось, что он из обеспеченного семейства.
- Да у меня мама окулист в районной поликлинике! Знаешь, сколько врачи получают? А папа вообще на пенсии! И в классе у нас богатеньких всего двое! А так из обычных семей все.
- Так как же вы поступили?
- Как-как! По экзамену, разумеется!
- И что, платить не пришлось?
- Ох, Ленка, смешная ты, в самом деле! Платить, платить... Напридумывают люди всяких мифов и верят в них. Ты наверно ещё думаешь, будто писатели платят деньги за то, чтобы книгу их напечатали? А актёры - за то, чтоб в кино сняться?
- Но разве не так?
- У плохих актёров и писателей, может, и так. А у нормальных всё наоборот... Пойми ты, не нужны "Семёрке" богатые! Умные ей нужны!
- Умные?.. - я задумалась. - Ну, не знаю... Может, и так. Но я-то обычная. Мне ваш экзамен не сдать.
- Не сдать?! И это говорит финалист всероссийской олимпиады?! Ленка, ты ещё страннее, чем я думал!
Я ещё страннее? Он считает меня странной? Ну, конечно. Надо было догадаться. Соболевский думает, что со мной что-то не так. Что я хуже других. А почему, собственно, он должен считать иначе? Ведь все так думают! Ведь так оно и есть, по большому счёту... Я неудачница...
- И в чём моя странность? - спросила я вслух.
- В том, что ты нормальная девчонка, но почему-то с ужасно заниженной самооценкой. Ты так плохо к себе относишься, что иногда мне кажется, будто ты притворяешься. Скажи, это так?
- Я? Притворяюсь? Зачем?
- Не знаю. Но у меня просто в голове не укладывается, что такой... ну... качественный человек, как ты, может всерьёз считать, что он хуже всех.
- Откуда ты знаешь, что я так считаю?
- Да видно же! Ты всё время ноешь, что у тебя ничего не получится, что тебе не на что рассчитывать, что не за чем и пытаться что-нибудь сделать. Если честно, эта даже раздражает.
- Я тебя раздражаю?.. Я так и знала...
- Ну вот, пожалуйста! Начинается!
Я не знала, что ответить. Произнесённые Костей слова были чем-то очень новым и странным для меня. Приятным или нет - определить это пока не получалось. Неожиданно вспомнился вывод, к которому три дня назад меня привели настойчивые звонки и истерики одноклассниц. Девчонки считают, что я могу нравиться? Костя считает, что я могу поступить в "Семёрку"?
А что, если всё это правда!?
Ещё с полминуты я помолчала. А потом произнесла: