— А вдруг получится и окольцуем.—
Я смотрю на них, потом на свою правую руку, а Ленка замечает мои взгляды и спрашивает с улыбкой:
— Что, пытаешься понять, как будет смотреться пятерка колец на пальцах?—
— Мысль интересная, но можно обойтись браслетом, наверно. Хотя кольца, конечно, это символ. — Отвечаю я, потом обнимаю ее, а она сегодня рядом, за штурмана и целую.
И тут же мысль перескакивает на новое направление:
— Про кольца потом, кстати посмотрите в букетиках, может чего интересного найдете? — Смеюсь я, а они начинают искать и находят.
И немедленно надевают найденное на руки, любуясь, красуясь и улыбаясь.
Я улыбаюсь от восторженных визгов и писков моих девчонок и продолжаю свою мысль:
— Но мы пока просто во дворец, просто на концерт, просто на Витю Цоя. — Говорю я, а они замирают в неверии.
— Да, да. Цой в Баку, билеты в кармане, а мы идем на концерт. Точнее едем. — Говорю я им и тут же добавляю. — Вот такой я ненормальный, на восьмое марта любимых девчонок веду на рок.—
И слышу в ответ дружное:
— Ты лучший.—
И новая порция поцелуев, а мешающие ей цветы улетают в багажник.
— Цветы, конечно, это красиво, но что они значат в сравнении с губами любимых? — Думаю я, обнимая и целуя все то, что дорого и тут же сама себе и отвечаю: — Ничего, чуть меньше чем ничего.—
И мы стартуем. Сперва на «Разина», там я повторяю свой забег с очередными букетами, поздравляю Ленкиных родных, выслушиваю очередные благодарности и обратно, поближе к любви, ожидающей меня в машине.
А дальше в центр, еще один рывок и вот мы уже у знаменитого Дворца. Выходим, предъявляем заветные билетики, проходим на свои места и рассаживаемся.
И почти сразу начинается. Концерт, конечно, но и девчонки рядом, совсем рядом, да еще и жмутся ко мне поближе. Я сижу в натуральном цветнике, слева белая роза, справа рыжеватая, а чуть подальше за ней, невероятный черный цветок, дарящий столько наслаждения.
А Цой уже на сцене и он завел свое:
* * *
Но если есть в кармане пачка сигарет
То значит все не так уж плохо на сегодняшний день
И билет на самолет с серебристым крылом
Что взлетая оставляет земле лишь тень
* * *
И я понимаю:
— Это почти «белый стих», но это просто гениальные слова, описывающие то самое состояние, когда понимаешь, что все еще может, изменится к лучшему.—
Я оглядываюсь на девчонок, замерших у моих рук, на зал, напряженно слушающий этого довольно высокого парнишку с корейской внешностью и русской душой, уже при жизни ставшего легендой.
И я припоминаю:
— 15 августа 1990 года, Латвия. Автокатастрофа. —
И тут же решение:
— Надо будет что-то с этим делать. Так же как с другой датой и смертью. 6 октября 1991 года, Санкт-Петербург. Это уже Тальков, они оба должны жить, время еще есть и этот вопрос я решу.—
Я улыбаюсь девчонкам и спрашиваю:
— Ну как, нравится? Хороший подарок на восьмое марта?—
Они улыбаются и Оля тянется ко мне, целует и отвечает:
— Хороший, очень хороший.—
А Ленка тянется с другой стороны, очередной поцелуй и слова:
— Этот тоже хороший.—
И она показывает мне золотой браслет на правой руке.
— Нашли все-таки. — Думаю я с улыбкой, а ко мне через Ленку уже тянется черная роза, тоже с поцелуем и словами:
— У меня будет ответный подарок, уже скоро, часов через несколько. Кто хочет, может присоединиться к процессу дарения. — И смеется, хулиганка.
Белая и почти рыжая роза, ненадолго задумываются и потом уверенно кивают, в один голос произнося:
— Мы его тебе на съедение не оставим, будем защищать.—
А я смотрю на все это «безобразие» и думаю:
— О сколько нам открытий…. — И тут же продолжаю, про себя конечно: — Вот оно оказывается, как называется? А я и не знал, век живи, век учись.—
И улыбаясь обнимаю всю прильнувшую ко мне троицу, показывая, что я совершенно не против ни отдаривания за подарки, ни защиты от излишней ретивости.
А Цой тем временем уже заводит следующую песню:
* * *
И мы знаем, что так было всегда
Что судьбою больше любим
Кто живет по законам другим
И кому умирать молодым
* * *
И снова слова просто бьют в сердце. Не только мне, все залу. Это не «лютики» и не «цветочки». Это жизнь, та самая настоящая.
Это понимаю я, это понимают девчонки, как то по другому уже смотрящие на меня. Это понимает зал.
Все как то разом понимают, один из смыслов этой великой песни:
— Жизнь коротка и часто уходят лучшие. Надо брать то что возможно, завтра может и не быть…—
Простая истина, но сколько в ней всего. Это жизнь, это совсем не «розовые сопли» и не грязь. Это жизнь.
А девчонки, как будто что-то осознали, новое и важное, и уже Оля уверенно и негромко произносит:
— Мы вместе поедем.—
И Ленка спокойно кивает головой.
А Цой продолжает и в зал несется:
* * *
Хочешь ли ты изменить этот мир?
Сможешь ли ты принять как есть?
Встать и выйти из ряда вон?
Сесть на электрический стул или трон
* * *
— И снова, великие слова, проблема выбора и ответственность. — Думаюя и еще крепче прижимаю мое к себе, и одновременно понимаю: — Я выбрал, я уже выбрал.—
А Цой, он все поет и поет. Зал находится в каком-то трансе.
И вот похоже уже концовка. Программная песня летит с эстрады:
* * *
И есть чем платить, но я не хочу
Победы любой ценой
Я никому не хочу ставить ногу на грудь
Я хотел бы остаться с тобой
Просто остаться с тобой
Но высокая в небе звезда
Зовет меня в путь
* * *
— Зовет. — Думаю я. — Конечно зовет. Но мы этот путь, пройдем вместе и без всяких ног на груди—
Девчонки со мной и я с ними, мы вместе. А концерт тем временем заканчивается, летят финальные аккорды и я подхватываю своих милых и тоже лечу. На этот раз все уже оговорено, я уже встречался с Цоем и обо всем договорился, он