— Согласен!
— И до тех пор госпожу Моргану надо освободить!
— Полностью согласен!
— А мы со своей стороны.... Что?
— Я сказал, что полностью согласен. Происшествие надо тщательно расследовать! — мэр утихомирил жестом взревевшую протестами толпу и снова оглянулся на стражников, — Вина госпожи чародейки пока не доказана, поэтому мы ее освобождаем, но просим принять участие в ...
— В следственном эсксперименте, — вперед шагнули Сэлгрин и Ольга Леонидовна.
Да, правильно пелось в песенке: таких, как я, не возьмут в космонавты.
Точнее, в Странники.
Я обзавидовалась черной завистью тому, как Сэлгрин легко и просто поднял контуры рыночной площади. Тогда в доме старой Михал мой рунный круг показывал лишь изображения кресел, дивана, камина, да и дальняя стена комнаты ярко мерцала, грозя вот-вот исчезнуть.
Заклинание Сэлгрина было гораздо мощнее, рунный круг четче и ровнее, и влил он в него не три жалкие искры, а целых двадцать пять. Искровый вихрь сделал в воздухе замысловатый вираж и в одно мгновение влился в руны, чтобы через пару секунд восстать перед зрителями в виде той самой поздравительной трибунки, вереницы столов и подмостками для выступающих. Рыночная площадь с празднующими горожанами, театральными балаганами и фокусниками, продавцами и танцорами. И это не маленькая статичная комната. А создать столько движущихся фигур и ставить на паузу их движения, когда нужно что-либо рассмотреть по-внимательней... Я зауважала Сэлгрина за ту магическую мощь, что он нам сейчас продемонстрировал.
Тем более, что контуры он поднял в пропорциях один к одному и я даже смогла войти в его магическую проекцию. По моему знаку Сэлгрин приостановил движение в контурах и я сразу побежала к девушке, одетой в зеленое с тонким кружевом платье. Распущенные темные волосы, завитые тугими локонами, яркий красный цветок в прическе. Это была я!
И не я в то же время!
Мое лицо, моя прическа, моя одежда. Но женщина была явно выше меня на голову и гораздо стройнее. И, как злорадно отметила про себя, в груди ей объема не хватало.
— Но это же не я! — воскликнула с видимым облегчением, — Она выше, смотрите! — я встала рядом с фигурой и так же чуть — чуть наклонилась над букетом цветов на столе.
— Да неужели? — недоверчиво фыркнула Иржина.
— Да, это и правда не она, — ко мне подошла цветочница. — Ну ка, детка, выпрямься.
Я встала во весь рост и стало понятно, что даже вытянувшись на цыпочках, буду ниже фигуры в моем платье примерно на голову.
Сэлгрин снял с паузы видение и шоу продолжолось. Народ веселился, нея шагнула к праздничному столу, где Йонас всем предлагал попробовать иномирское блюдо, и, дождавшись, пока парень отвлечется, достала из кармана красный бархатный мешочек.
Высыпав все до последней крошки на пирог, фигура отбросила ставший ненужным мешочек на стол и развернулась уйти.
И вдруг что-то мне показалось знакомым в этом развороте плеч. И то, как она дернула рукой, отмахиваясь от назойливого приставалы, и вот этот наклон головы... Знакомое до боли до ужаса движение! Только где ж я это видела??
— Что ж, — добродушно пробурчал мэр Маттеус, переглянувшись со Странником и Ольгой Леонидовной, — Думаю, мы все убедились, что отраву сыпала не госпожа чародейка.
— Она не виновна! — подтвердили Сэлгрин и куратор.
Люди вокруг восторженно заголосили, поздравляя и уверяя, что они никогда и не считали меня отравительницей. Ольга Леонидовна в сердцах обняла так, что хрустнули косточки, но тут же отругала шепотом за беспечность и халатность.
Госпожа Дивайн лишь презрительно фыркнула.
— Мне интересно, почему некоторые сразу побежали меня обвинять? — сьязвила я, открыто глядя на Дивайн. — Может какой злой умысел был?
— Да с чего бы? — та уперла руки в боки и вызывающе поглядывая на толпу, — Все видели, что девица на вас очень похожа, госпожа ведьма!
— Чародейка! — гневно поправил ее Йонас, а Инвар встал рядом с ним так, что я оказалась закрыта мощной спиной от зловредной красотки.
Народ начал кто шепотом, кто громко вслух укорять красавицу-блондинку за поспешность выводов и обвинений.
— Ну может быть с того, что Инвар Верренс предложение мне сделал, а не госпоже Дивайн! — так просто меня заткнуть было сложно, — И госпожа Дивайн, приходя на днях ко мне домой открыто угрожала отомстить!
— Я не угрожала!
— Слова «ты меня еще вспомнишь» сложно интерпретировать по-другому!
— Интер... что? — переспросила она и тут же категорично отрезала: — Я лишь выполнила свой гражданский долг!
— ...ля, ты крыса, Иржина Дивайн! — потянула я с каким то непонятным разочарованием. Ну ладно — насыпать мусор перед дверью, испачкать грязью белье после стирки или даже побить втихую вечером на пустынной улочке. Ладно, ты мстишь за мужика — это я где-то смогу понять. Но обвинять меня в серьезном отравлении посторонних людей ...? Фактически, сделать из меня уголовницу...?
— Маргарита! — одернула меня куратор.
— Ольга Леонидовна! — развернулась я к ней, — Ну я разве не права?? Ради какого-то мужика она подвела меня под уголовную статью! А теперь начинает отмазываться, что она тут ни при чем!
— Ну вообще то... С этим спорить не буду! — и, повернувшись к мэру и уперев в него тяжёлый взгляд, не обещающий ничего хорошего, продолжила, — Честно признаться, такого я не ожидала. Ещё ни разу за всю свою карьеру, за всю практику я не сталкивалась с таким грязным, безответственным, чудовищным...
Я не стала слушать, как Ольга Леонидовна костерит мэра Маттеуса и отдельных блондинистых личностей. Развернулась и пошла домой. В конце концов, я тоже была отравлена и эмоционально мне было очень и очень плохо. Рядом со мной о чем-то щебетал Йонас, молча вышагивал Инвар, встречные горожане подходили и поздравляли с заслуженной победой и что они ни на миг не сомневались..., а мне хотелось просто домой. Не в университетский домик с чердаком, а к себе, на Арлиту. К маме на коленочки, чтобы реветь в два потока, а она меня гладила бы по голове и успокаивала. А бабушка испекла бы свои вкусные картофельные драники. И братец бегал бы вокруг и подсовывал в карманы платья любимые конфеты. А папа стоял бы рядом, пыхтел своей сигаретой и только вздыхал "мда...".
— Госпожа чародейка, —