Но вместо нее забираю холодную бутылку воды без газа и, утрамбовывая сожаление глубоко в себя, откручиваю крышку и отпиваю. Холод растекается и пощипывает язык.
Домой прилетаю под вечер. Из-за смены часовых поясов запуталась, какой сегодня день недели. Знаю только, что декабрь. Новый год наступит через две недели, и в Сибирь уже пришли страшные морозы.
Надеваю куртку, теперь она кажется мне бестолковой, переодеваюсь в джинсы. Вместо кед — кроссовки. Замерзну, но мне все равно.
Аэропорт, автобус, такси, и вот я стою у старой панельки напротив подъезда номер три. В подъезде пахнет кошачьей мочой даже в минус тридцать, а дверь нашей квартиры до сих пор обита старым дермантином.
Плетусь, не чувствуя ног, и задерживаюсь на мгновение перед тем, как нажать на кнопку звонка.
Это мой дом. Моя жизнь. А мои мечты рухнули, сломались, как карточный домик. Я разбитая чаша без цели, желаний и чувств.
— Явилась, — мама открывает, не приветствуя. Осматривает с ног до головы и устало вздыхает.
Опускаю взгляд на старый линолеум.
Чисто. Обувь аккуратно расставлена. Пахнет старыми обоями, чистящими средствами и домашней едой.
— Нагулялась, модель?
Молчу.
Мою руки, вытираю их старым полосатым полотенцем и прохожу в комнату, где моя кровать застелена покрывалом в крупный красный цветок.
Плюхаюсь на подушку и закрываю глаза. Трясет от внутренних рыданий.
Когда-нибудь все обязательно станет хорошо. Все встанет на свои места.