Общий сбор, к счастью, прошёл успешно.
Ближники приняли весть о новых территориях без удивления, сразу же включившись в работу. Особенно выделялся Прохор, перед которым замаячил графский титул.
Ангелина с Марией, к моему нескрываемому облегчению, приняли Айше в свой круг — уж кто-то, а они хорошо знали, что такое брак по расчёту ради рода! — и заверили меня, что сами займутся подготовкой к свадьбе.
Ну а Жарков в этот же день отправился к османам создавать портал в Африку. Именно туда Айше решила эвакуировать своих подданных.
А дальше потянулись бесконечные дни нескончаемого аврала…
Ведь если ближники сразу же включились в работу, то Император не сразу поверил в случившееся. Пришлось ждать доклада Галицина, и только потом Александр признал очевидное.
Балканы теперь входят в состав Российской Империи.
Слава Богу, как только Александр убедился, что я не шучу, он тут же подписал указ о назначении меня князем Балканским.
Мы оба понимали, что такое усиление одного человека не пройдет бесследно, поэтому подписали договор о полной лояльности рода Пожарских трону Империи. И не просто подписали, но принесли клятву.
Александр обещал защищать мой род, ну а я поклялся, что буду верно служить Империи до тех пор, пока я нахожусь в этом мире.
Император к моей оговорке отнёсся с пониманием и отдал приказ в работу.
Закрутились тяжёлые шестерёнки бюрократического механизма Империи, начался привычный саботаж чиновников, но череда прокатившихся арестов и казней подстегнули работу канцелярии.
Позиция Императора была проста — интересы Империи священны. И те, кто вставляет палки в колёса — либо глупцы, либо предатели. Ни в тех ни в других Александр не нуждался.
Я, в отличие от остальных, понимал, что это лишь тонкая политическая игра.
Александр искусно прикрывался мной, как щитом, не упуская возможность почистить разросшийся бюрократический аппарат Империи.
В итоге, весь двор вынужденно играл в навязанную им игру в доброго и злого полицейского.
Александр, конечно же, был добрый, а роль злобного пса режима приходилось играть мне.
Одновременно с чистками в канцелярии, благо наконец-то появился подходящий повод: предательство интересов Империи, начал работу дипломатический корпус Российской Империи.
Было объявлено о чудесном спасении дочерей султана и о прошедшей помолвке, которую, якобы, не смогло сорвать даже появление кракена.
Ну а дальше началась дипломатическая игра.
Англия, конечно же, выступила резко против, объявив дочерей Челарбея мятежницами, которые и устроили призыв кракена, но остальная Европа неожиданно островитян не поддержала и заняла выжидающую позицию.
Очень многим не понравилось, с какой лёгкостью англичане начали осуществлять такие призывы.
И если появление кракена в Петербурге можно было списать на использование уникального артефакта или единичную акцию, то теракт в Османской Империи многих заставил задуматься.
Что до Балканских стран, то те, узнав о заключённой с османами сделки, первыми вышли на связь.
На словах всё было гладко — через Марию со мной связался представитель Сербии, граф Войнов — тот самый одарённый, который выкупил пять атакующих артефактов Огонь-Воздух — и мы договорились о встрече.
Вот только оказалось, что с Балканами связано уйма юридических тонкостей, и я решил неофициально объявить Балканы зоной свободной охоты. Увы, но на текущий момент, у меня банально не было сил, чтобы взять под контроль такой огромный кусок территории.
Всё, на что меня хватило, и то, при поддержке Императора — организация пограничных гарнизонов.
Вдоль береговой линии — в рамках защиты от кракена и вдоль границы с Австро-Венгрией.
Как бы мне ни хотелось лично навести там порядок, пришлось отдавать Балканы на откуп известным дворянским родам — те же самые Войновы с удовольствием принесли клятву верности моему роду.
Ещё бы! Практически неограниченная власть в обмен на тридцатипроцентный налог и требование поддерживать порядок.
Мне такая сделка не нравилась, но у меня банально не было людей. Не забирать же, в конце концов, всех из минфина, где только-только всё начало налаживаться?
В общем, я и сам не заметил, как в таком темпе пролетел целый месяц.
Османские беженцы ежедневно переправлялись в Африку через построенные Жарковым порталы…
Кракен бесчинствовал на побережье, перекрыв, как и предсказывал Виш, Босфор и Дарданеллы…
Айше, официально ставшая моей женой, в сопровождении гвардии рода Пожарских с головой окуналась в проблемы Османской Империи, пытаясь хоть как-то минимизировать нанесённый кракеном ущерб…
Европейские страны замерли в ожидании события, которое станет спусковым крючком зарождающегося политического и военного кризиса…
Все стягивали к границам войска, запасались артефактами и готовились к мировой войне все против всех.
Что до Российской Империи, то имперская канцелярия из последних сил сопротивлялась, пытаясь удержать за собой самое дорогое, что у неё было — власть.
И только обновлённый минфин ставил еженедельные рекорды, ударными темпами оздоравливая экономику страны.
Казалось бы, всё шло неплохо — банкротства удалось избежать, и Российская Империя крепла с каждым днём! Но я каждый день просыпался в тревожном ожидании.
Что же случится сегодня: Ещё один теракт англичан? Очередное покушения на кого-нибудь из моих ближников? Империя официально вступит в войну?
И в этой бесконечной текучке я совершил серьёзнейшую ошибку, какую только может совершить мужчина.
Всё дело было в вопросе Айше, которая за этот месяц обзавелась небольшим животиком, стала намного женственней и впитала в себя уверенность Пожарских.
— Макс, ты готов?
Злополучный вопрос прилетел во время завтрака, в течение которого я пытался решить сразу несколько никак не связанных друг с другом вопросов:
Как организовать фондовую биржу ценных бумаг, и сколько ещё можно будет затягивать с выборами, ну или назначением, нового султана.
Поэтому слова Айше застали меня врасплох.
— Готов к чему?
— Только не говори, что забыл про завтра…
Голос Айше сделался обманчиво мягким, и я, хорошо зная этот тон, внутренне подобрался.
— Всё, что связано с тобой, невозможно забыть, любимая!
— Вот и хорошо, — улыбнулась Айше, удовольствовавшись моим ответом. — А то было бы неудобно… опоздай ты на нашу свадьбу.
— Конечно, — я с усилием растянул губы в улыбке. — Было бы смешно. В девять?
— В десять, — поправила меня девушка.
— Я буду, — кивнул я, с трудом сохраняя на лице маску невозмутимости.
Айше многозначительно хмыкнула и, допив чай, упорхнула по своим делам.
Я же, убедившись, что остался в обеденной один, покосился на лыбящегося Виша.
— Теряем лучших, — хмыкнул дракончик. — И не надо возмущаться, что я, мол, не напомнил тебе же о твоей