Махавир же думал над тем, как избежать участи курицы-гриль. Сгорать в огне у него не было никакого интереса.
«Сбежать не получится… значит нужно как-то извернуться и вывернуть идею жертвоприношения наизнанку», — решил он.
— Но вот с великой жертвой ничего не получится. Точнее, как бы от нее не стало хуже, — сказал Махавир осененный идеей.
— О чем ты говоришь? — посмотрела на него с удивлением жрица.
— Вы собираетесь принести в жертву, стариков и калек… А теперь просто подумай, тебе понравится, если в качестве подношения тебе, за исцеление преподнесут битый кувшин, а в нем грязный или старый мед превратившийся в камень? Так же и мы, такие же битые горшки… Фактически вы богу сплавите мусор… как вроде того мусора сметенного с пола, что сжигает в печи. Как думаешь, понравится это богу или же он наоборот оскорбится и вместо помощи в качестве мести нашлет беду?
— Хм-м… В твоих словах есть истина, радж… — после паузы, кивнула Дакша.
«Надо под это дело еще провести тотальную чистку округи от враждебных элементов, — подумал Махавир. — Даже если нас оставят в живых, то окружающие племена быстро добьют. Значит нужно их хорошенько затиранить, чтобы выиграть себе хоть сколько-то времени».
— Потому если уж приносить Великую жертву, то здоровых и сильных. Лучше если это будут наши враги…
Глава 4
* * *
— Гадость какая… — прохрипел пересохшим ртом Махавир.
Он не знал, что именно использовала Дакша в качестве обезболивающего, но состояние после употребления было просто кошмарным. Тяжелая голова, невозможность на чем-то сосредоточиться, жесткие слуховые и зрительные галлюцинации, и конечно ночные кошмары, что провоцировали излишнюю подвижность тела. В общем исцелению это средство совсем не способствовало.
— Больше мне этого дерьма не надо…
Вернулась боль и одолела скука. Ни почитать книг, ни посмотреть фильмов, ни послушать музыки.
Оставалось только снова возиться с амулетом, но и это быстро надоело, тем более что нет никакого результата. Хотя мозг царапала какая-то мысль, но отходняк от обезбола не давал думать.
«Ты работаешь?» — спрашивал он амулет, раскачивая его перед своими глазами.
Но ответа так и не получил.
Неожиданно в голове всплыла история того, как умер Зороастр.
— Вот же… это как же надо верить, чтобы самому взойти на костер? Бр-р-р…
Ну да, по легенде он совершил добровольное огненное саможертвоприношение. Развел «пионерский костер» и вошел в самый его центр.
— Да ну нафиг… Птица феникс блин…
«Стоп!» — подумал Махавир, почувствовав, что, фигурально выражаясь, зацепился за кончик ниточки.
— Огонь… в религии зороастризма он не только уничтожает, но и… дарует жизнь… Жизнь… перерождение… Огонь — энергия. Так он что, действительно взойдя на костер, хотел переродиться… или… переселиться? Опять же огонь — зримое воплощение Ахурамазды — мудрого бога, благого творца… Интересно… у него получилось? По крайней мере выйти из огня помолодевшим точно нет. А что до переселения… То, кто знает?..
Он встал вспоминать прочие истории связанные Зороастром. Их хватало, оно и понятно — легендарная личность. И все эти истории так или иначе были связаны с огнем, что тоже неудивительно, ведь он основатель новой религии и должен был совать огонь везде где только можно и нельзя.
Так, по преданиям его предок мог без последствий для себя засунуть руку в огонь, но не это главное, а то, что вынув руку из пламени над его ладонью некоторое время еще трепетал огонек.
— Это уже магия какая-то… — поморщился Махавир. — Или фокус…
Махавир снова вложил амулет себе в руку камнем вниз.
— Интересно… просто руку совал в огонь… или руку с амулетом?
Амулет имел небольшое углубление.
— Банальный фокус-покус? Если положить сюда что-то горючее, а еще лучше налить, что-нибудь жидкое… масло… нет, скорее что-то перегнанное из нефти, что-то быстро сгорающее, то вполне могло гореть достаточно эффектно…
Но что-то Махавиру не давало считать Зороастра банальным обманщиком.
— Или не фокус? Или не совсем фокус?.. Ведь раны, если верить легендам он все же исцелял наложением руки вынутой из огня и с огнем в руке… или пылающей рукой… тогда к чему такие дешевые трюки? Максимум для пущего эффекта мог использовать… иллюзию… голограмму огня…
В это Махавиру верилось куда больше.
«Но зачем вообще совать амулет в огонь, если не чисто для визуального эффекта?» — задался он вопросом.
— Может огонь играл тут роль энергетической подпитки для амулета?
Тут можно было только гадать.
Махавиру захотелось засунуть руку с амулетом в огонь, он вообще много на что был готов, ради исцеления и наверное бы сделал это немедленно, вот только дотянуться до огня в печи ему было не под силу. По крайней мере самостоятельно.
«Нет… не сработает… — вынужден он был признать. — Это все равно, что пытаться позвонить по не включенному телефону… Сначала нужно понять, как его включить!»
— Разве что сам факт того, что я засуну амулет в огонь заставит его включиться⁈
Эта идея его захватила.
— Анил! — позвал он своего брата от наложницы исполняющего роль оруженосца.
По идее в будущем должен был стать доверенным лицом и военачальником, но это если бы сам Махавир в итоге стал вождем, что на данный момент стало невозможным.
— Анил! Живо ко мне! — снова позвал Махавир.
Анил должен был присматривать за своим принцем, но делал это спустя рукава. Оно и понятно, кому нравится смотреть за больным? И ладно если бы в этом был большой толк. А так, эта работа воспринимается как тягостная и бессмысленная обязанность.
«Списал меня уже поганец!» — злился Махавир, на пренебрежительное отношение братца.
Наконец он появился в полуземлянке, с таким видом, что делает одолжение.
— Звал… радж?
— Звал!
— Что мне сделать?
— Принеси мне аташдан*…
*. Аташдан — алтарь, переносной в виде сосуда, или стационарный в виде платформы на котором разводят священный огонь.
— Зачем? — удивился Анил.
— Выполняй без лишних вопросов. Своей матери не говори. Сделай все тайно.
— Повинуюсь… радж.
Анил вышел вразвалочку. Это несколько удивляло, ведь отношения вроде с ним были нормальные, даже дружеские. Но вот, стоило только покалечиться и выбыть из обоймы, тем более стало ясно, что травма серьезная и быстро не вылечится, а потом и вовсе разошлась информация, что ему предстоит стать жертвой в Великом жертвоприношении, как тут же произошла