Кстати, как только я прикоснулся к книге, пропали и звон, и свечение. Было ощущение, что фолиант меня принял. Что он успокоился, попав, наконец, в родные ворожейские руки. Сам же я испытывал неописуемый восторг. Знаете то чувство, когда неожиданно встречаешь очень старого и доброго друга детства? Вот, нечто похожее я испытывал сейчас. Я встретил друга. Нет, даже не так — я вернул друга. Как будто и не расставались мы с ним никогда. Словно я вырос на этой книге. Вот, что генетическая память делает с рядовым ворожеем!
— Андрей, вы нашли то, что искали? — раздался у меня за спиной голос. — Или вас все-таки Алексеем звать?
От неожиданности я чуть не выронил из рук фолиант. Обернувшись, я увидел перед собой библиотекаршу. В ее руках почему-то был клубок ниток с воткнутыми в него вязальными спицами.
— А мы все думали, как же укротить этого строптивца? — с какой-то ехидцей в улыбке сказала девушка. — Знали б, что без вас, Григорий, его не открыть, не стали бы его похищать.
— Что же, — миролюбиво улыбнувшись, ответил я. — Маски сброшены, я полагаю. Тогда, поступим так — вы сейчас отходите в сторону, а я поклянусь луной и богами, что не буду иметь к ковену Ясны Фроловны никаких претензий.
— Как скажешь, ворожей, — легко сдалась ведьма и действительно отошла в сторону. Но отошла она, как оказалось, не для того, чтобы я спокойно покинул чертову библиотеку, а чтобы дать дорогу тому, о ком, судя по всему, и говорила ведьма на станции.
На ее место медленно вышло и перегородило мне дорогу нечто странное. Признаться, даже мне, видавшему виды ворожею, имевшему опыт сражения с упырями и вурдалаками, внезапно поплохело. Знакомил меня отец Евгений с этими мифическими персонажами. И, если откровенно, я был уверен, что в своей практике никогда с подобным чудищем не встречусь. Однозначно, это был он — дорогу мне перегородил премерзкий гуль.
В тот же миг библиотека погрузилась в полумрак. Света из окон катастрофически не хватало — библиотеку я посещал уже во второй половине дня и, пока трепался с ведьмой, на улице уже наступили сумерки. Единственным источником света для меня стал одинокий уличный фонарь.
Первое, что я ощутил (помимо животного страха, разумеется) был тошнотворный, чуть сладковатый, гнилостный запах, исходящий от гуля. В неясном свете окна, что оставалось за моей спиной, я смог выхватить и несколько деталей его внешности. Землистого цвета кожа, если ее еще можно было назвать кожей, обвисала с его лица и груди клочьями, обнажая гниющие мышцы и кости, покрытые зловонной зеленой слизью. Благодаря своему «особенному» зрению я смог различить часть костей лицевого черепа и несколько сломанных в области грудины ребер. Губ у Гуля почти не было, так, одно обозначение того, что раньше было ртом. Лицо было искажено гримасой боли и вечного голода. Одна щека провалилась внутрь, обнажив желтые кариозные зубы, покрытые частично могильной землей, а частично налетом гнили. Один глаз у существа отсутствовал — на меня таращилась пустая, черная глазница, в которой что-то копошилось. Есть у меня подозрение, что это были черви. Другой же глаз, мутный и белесый, выкатился из орбиты и просто болтался сейчас на тоненькой нити, непонятно как уцелевшего, зрительного нерва. Его волосы, некогда густые, теперь свисали редкими безобразными патлами, слипшимися от запекшейся крови и грязи.
Каждый шаг гуля сопровождался неприятным хлюпающим звуком, словно его тело было наполнено жидкостью, которая вот-вот выльется наружу. Из-под его почерневших ногтевых пластин, частично уцелевших на искореженных узловатых пальцах, сочилось что-то склизкое. Рваная его одежда, когда-то, возможно, богатая, теперь представляла собой лохмотья, пропитанные все той же могильной грязью и продуктами разложения плоти.
Но самое отвратительное было его дыхание. Оно вырывалось из его разлагающейся глотки и легких с хриплым свистом, неся с собой запах смерти и тлена. И зачем этим порождениям ада вообще дышать? Портят только, почем зря, воздух. Его рот, растянутый в вечной голодной ухмылке, источал то ли слюну, то ли еще какую посмертную жидкость. Эти капли постоянно срывались с его разорванных уголков губ, оставляя на полу библиотеки скользкие лужицы.
Гуль сделал пару небольших шагов в мою сторону и остановился. То, что раньше было носом, а теперь зияло пустотой, обрамленной маленькими носовыми косточками, потянуло воздух. Его голова неестественно дернулась в сторону, словно он учуял добычу. Его длинный покрытый язвами язык вывалился изо рта. Гуль был готов к охоте. К охоте на меня, разумеется.
Глава 8
Очевидно, я оказался в западне. Через окно за спиной мне не скрыться. Решетки на окнах библиотеки я срисовал еще в самом начале своего визита. Хорошо, хоть нож свой не забыл. Сейчас только на него и была надежда. Но прежде чем я смогу им воспользоваться, было бы неплохо выбраться туда, где я смогу маневрировать. Но как это сделать, если передо мной стоит свирепеющий на глазах гуль, а по бокам высятся громоздкие стеллажи с книгами?
Выходить из тела и пытаться справиться с порождением тьмы из посмертия, было бесполезно. Во-первых, потому что на той стороне меня никто не ждал. Гули — существа бездушные и простым развоплощением заблудшей души (как, скажем, в случае с упырем или вурдалаком) тут не обойдешься. Максимум, кого я там встречу, в посмертии — злой дух, который, собственно, и оживил этот ходячий труп. Кстати, я только сейчас понял, чью именно раскопанную могилу мы с Василием видели на погосте села Медведь несколькими часами ранее. Видимо, мой новый приятель, был поднят ведьмами, как раз из нее. А вторая опасность, которая мне угрожала при выходе из тела, заключалась в том, что пока я буду сражаться с демоном, меня тут, на этой стороне успеют прикончить. Если не гуль, то ведьма.
Придется, видимо, мне импровизировать. Если, конечно, я смогу вновь обрести власть над своими членами. Что-то у меня сейчас от страха реально колени подгибаться стали. И, казалось бы, я уже и с вурдалаками дело имел, и с упырями. Я даже с колдуном-имитатором имел честь сражаться. И почти победил, кстати. Но с гулями дела обстояли иначе. Со слов все того же отца Евгения, худшего противника для сражения и придумать-то сложно. Эти твари