Тимофей каждым жестом, словом и действием показывал свою заботу, но в какой-то момент я почувствовала, что она начинает душить. Благодаря тому, что на планете гравитация больше, чем на спутнике, мне не требовалось столько часов проводить в тренажёрном зале. Наконец-то образовалось свободное время, которое Тимофей попытался занять… собой. Если вначале это были ненавязчивые экскурсии по Таноргу, то со второй недели пошли настойчивые приглашения в парки аттракционов, иллюзионы, рестораны… На третью неделю моего пребывания на Танорге я вызвала Тима на серьёзный разговор и попыталась донести, что бесконечно благодарна за помощь, обязательно верну долг, но встречаться с ним не буду.
Он обиделся за то, что я собираюсь отплатить.
— Да как ты могла подумать, что я намекаю на деньги?! Я же не поэтому тебе помог, а по-дружески! Мне вообще от тебя кредитов не нужно! — кричал Тим, будто фразой «я всё верну в течение года» я его жестоко оскорбила.
Из-за ссоры на некоторое время он остыл. А потом всё началось по новой, но существенно мягче. Тимофей уже не настаивал на выходах в рестораны, но как-то так делал, что нет-нет, но у нас вдруг вырубалось электричество и внезапно получался совместный ужин при свечах. В другой раз он вытащил меня «одним глазочком» посмотреть водопад, но во флаере закончилось топливо. В итоге мы целый выходной провели на природе, пока машина заряжалась от солнечной батареи. И всё это перемежалось с невзначай брошенными комплиментами и искренним восхищением.
Я чувствовала себя гадко, потому что не могла ответить взаимностью. Мне всё чаще и чаще хотелось побыть одной. Моё внутреннее эмоциональное состояние ещё и усугублялась тем, что мы жили на одной жилплощади. По факту, я даже в туалет не могла сходить, чтобы не встретиться с Тимом, который тут же начинал о чём-то расспрашивать или заводил разговор на свою любимую стоматологическую тему.
Я выскочила из душного салона флаера на дальней части парковки и с удовольствием вдохнула морозный воздух. Хоть полчаса побуду вне общества таноржца. И да, куртка не помешала бы, но возвращаться за ней не стану. Я обогнула десяток роскошных флаеров (впрочем, на Танорге это не было редкостью, просто взгляд всё никак не мог привыкнуть к обилию личного транспорта), перебежала дорогу и направилась ко входу знакомой клиники.
Объективно говоря, Тимофей был очень хорошим. Полгода назад он пытался произвести на меня впечатление в качестве брутального Торнадо, но на деле оказался в разы мягче и адекватнее. И это било по моим натянутым нервам вдвойне, потому что куда легче огрызнуться на навязанное общество неприятного мужчины, чем на деликатные ухаживания воспитанного человека. Если бы моё сердце не было занято, то, вполне возможно, я бы и попробовала…
Увы, сердце оказалось занято настолько плотно, что я даже не видела мужчин в таноржцах. Словно Ален оставил во мне какую-то частицу себя, которая напрочь блокировала мысли о других мужчинах. Что бы ни произошло, я нет-нет и выпадала из реальности, видя перед собой лицо Алена. Его сосредоточенные брови, хмурый лоб, беглую улыбку. Тело помнило его прикосновения, а мозг порой играл дурные шутки, выдавая обонятельные галлюцинации. Порой я готова была поклясться, что улавливаю тонкий аромат его одеколона. Чувствуя себя немного сумасшедшей, я как-то отправилась в ближайший супермаркет и перенюхала все популярные мужские запахи, но того самого так и не нашла.
В отличие от общества Тима, я никогда не тяготилась присутствием Алена. Что в «Эхо», что в реальности… Ал всегда откуда-то знал, когда нужно промолчать, а когда можно пошутить. Рейнджер безупречно чувствовал Славяна, словно эхолокация в его сознании мгновенно посылала волну, отражающуюся от каждого моего движения и мысли. Совершенно неуловимо он стал моей второй половинкой — и там, в «Эхо», как великолепный напарник и понимающий друг, и здесь, на Танорге — как внимательный мужчина и восхитительный любовник.
— Не проходите мимо! Пожертвуйте кто сколько может! — вклинился в мои размышления бойкий голос парня с листовками.
Тонкий одноразовый пластиковый листок со знакомым изображением космических лифтов оказался перед глазами.
— Собираем на восстановление жилья на спутнике! Более трёх тысяч вегианцев оказались бездомными, а нескольким десяткам нужна чистка крови от «амброзии»! Не проходите мимо!
«Я сама бездомная вегианка», — подумала про себя, но тут же устыдилась. В конце концов, сейчас живу на Танорге и зарабатываю. Приложила коммуникатор к штрих-коду на пластели[1], переводя кредит. Парень благодарно кивнул и пошёл зазывать народ на пожертвования дальше. Я же заметила время и ускорила шаг.
Лестница, ресепшн, второй этаж. Здесь принимает мой док, и диод над дверью горит голубым, укоризненно говоря, что приём уже начался. Шварх, надеюсь, примут!
На Танорге опоздание на одну-две минуты считается опозданием, в отличие от Веги, зато и в очередях стоять нигде не нужно, если назначено точное время.
— Мирослава Рябинина. Извините за опоздание, — бросила я, залетая в уже привычный кабинет.
— Ох, а я думала, что вы уже не придёте. — Молоденькая док, Лада Кострова, оторвалась от экрана компьютера.
— Почему? — удивилась, поспешно скидывая толстовку и расшнуровывая ботинки.
— Пять предыдущих скринингов показали, что вы здоровы. Сегодня последний, и вас не было в коридоре… У вас что-то болит?
Я невнятно пожала плечами. После того как я сняла бронежилет впервые, на том месте, куда пришёлся выстрел, обнаружился огромный синяк. Док ахнула и намазала меня какими-то мазями, но, если честно, тогда ничего практически не болело. Привыкшая к синякам и ссадинам в «Эхо», я вообще не заметила ту гематому. Зато сейчас, когда всё сошло, меня начало мутить, и по вечерам немножко побаливало ниже пупка. Не то чтобы серьёзно, скорее, так… Я списывала это на разницу в питании, составе воздуха и немного иной гравитации.
— Ясно, ложитесь, запускаю, — произнесла док.
Прозрачная крышка медицинской капсулы зашуршала, отделяя от пространства комнаты. Задача ближайших десяти минут была лежать и не двигаться, чтобы многочисленные сканеры перепроверили организм, всю кровеносную систему и органы. Я попыталась расслабиться и подумать о чём-нибудь хорошем. Как и всегда,