— Мирослава, по какой визе вы пребываете на Танорге? — нахмурилась док. — Я вижу в базе, что у вас нет постоянного места прописки на планете.
— По туристической, — севшим голосом ответила я. Очевидно, к чему вела Лана. Если у меня нет постоянной визы, то и квоты на ребёнка тоже не может быть.
Тимофей уверил, что туристическую визу можно продлять сколь угодно раз, если у меня есть жильё. Благодаря новым клиентам в «Эхо» я планировала за три-четыре месяца скопить стартовый взнос, чтобы снять самую простенькую гостиницу где-нибудь в спальном районе, съехать от Тима и попытаться закрепиться на Танорге самостоятельно. Но ребёнок никак не вписывался в эти планы…
— Ну что ж, туристическая — это не так плохо, — неожиданно бодрым голосом подхватила док. — Если у вас хватает финансовых средств, то вы можете пребывать на планете столько, сколько захотите, и даже родить…
И, как всегда, всё упирается в деньги…
— …но если квоты на ребёнка у вас нет, то его придётся отослать на Вегу, — закончила док, и я вздрогнула.
— Что?
— Ну, у многих есть родственники на спутнике, — пожала плечами Лана. — Если очень хочется сохранить плод и не делать аборт, то вариант со спутником самый предпочтительный. Неужели у вас там никого нет?
На какой-то миг я представила, что рожу и попрошу Никиту нянчиться с моим ребёнком на спутнике, а я буду приезжать на космических лифтах раз в неделю или как будет получаться скопить на перелёт. В конце концов, я сама воспитывала братишку с восьми лет.
Зажмурилась.
Нет, это неправильно. Я не буду поступать так, как мама. Это жуть как неправильно — перекладывать ответственность за ребёнка, пускай даже на близкого родственника. Я сама должна решить все свои проблемы. И да, я не желаю ребёнку судьбы, которую прожила сама — при живых родителях фактически брошенная на произвол судьбы. Она (почему-то я была уверена, что будет дочка) возненавидит меня, как Ник наших родителей. Нет, так поступать нельзя…
— В конце концов, вам всего лишь двадцать шесть, Мирослава. Какие ваши годы? Обычно детей заводят не раньше тридцати восьми или даже сорока, — журчала речь дока где-то фоном. — Аборты в наше время очень лёгкие, на организме женщины практически не сказываются. Не волнуйтесь.
— У меня есть время подумать? — перебила я.
— Да, разумеется, — кивнула док. — Срок у вас крошечный, но если решитесь на прерывание, то чем раньше, тем лучше. Если же соберётесь вынашивать…
— То что? — с собственным изумлением торопливо перебила дока и облизала вмиг пересохшие губы.
Она лишь удивлённо приподняла брови:
— То вам бы уменьшить количество спортивных занятий. Честно говоря, редко даю такие рекомендации, обычно с точностью наоборот, но в вашем организме очень много мышц и совсем нет жировой массы. Менее двенадцати процентов. Для лёгкой беременности всё-таки лучше не злоупотреблять физическими нагрузками. Опять же, гипертонус матки может быть угрозой прерывания.
— Ясно. — Я серьёзно кивнула. — Это всё?
— Да, всё, — задумчиво ответила док и неожиданно понизила голос до еле слышимого: — Ну и напоминаю, что если у вас есть мужчина на примете с квотой на ребёнка, то малыша всегда можно записать на него. На Танорге нет закона об обязательном тесте на отцовство, да и мужчины все в целом сходного типажа — смуглые кареглазые брюнеты.
Я вежливо попрощалась и вышла прочь.Глава 34. «Дом»
Ален Легран
Сознание возвращалось урывками. Я слышал голоса, но не мог понять, где я, а затем проваливался в вязкое беспамятство снова и снова.
— Вы поступили непродуманно. Нельзя вкалывать такие седативные сыворотки цваргу с травмой резонаторов и сотрясением мозга.
— Да как я мог понять, что у него травма?! Откуда мне вообще было знать? Я всегда считал Алена Леграна человеком!
— Разумеется, господин Легран-младший — человек, но не в том, что касается головного мозга. У него есть зачатки резонаторов, их хорошо видно на МРТ…
— Док, хватит нравоучений! Просто подлатайте. К моменту возвращения на Цварг он должен ходить, говорить и видеть. Вы понимаете, что сын Пьера Леграна не может быть калекой?!
— Я постараюсь сделать всё возможное.
— Так делайте, а не со мной болтайте!
Другой раз я слышал лишь бормотания Лоурена:
— Да, сэр. Простите за такую задержку, непредвиденная ситуация… Да, разумеется, мы не переходим на скорость выше второй космической, так как это может отразиться на состоянии Алена. Да, виноват. Что? Нет, уверяю, это моя вина. Господин Легран, вы не совсем правильно поняли… Ален здесь ни при чём… Да, конечно, если бы травмы не было, но это моя вина… Хорошо. Док делает всё возможное.
Интересно, Лоурен взял вину за моё состояние, так как что-то вколол ради похищения. Вот только я хорошо знал логику отца: если его сына побили в драке мальчишки, которые первыми же её и начали, виноватым всё равно был я. Так как не убежал, не был сильнее, не смог выкрутиться из ситуации. Отец всегда был жёстким в плане воспитания. Для него мир делился на тех, кто побеждает, и тех, кто проигрывает, а в нашей семье права на проигрыш просто не существовало. Это была его философия: мир — это бесконечная борьба, где сильные идут вперёд, а слабые остаются на обочине. Неудивительно, что с таким отношением к жизни он стал уважаемым сенатором Аппарата Управления Цваргом. Я готов был поклясться, что знаю, что именно ответил отец своему помощнику. Наверняка там было что-то вроде:
— Лоурен, вы поступили правильно и согласно плану. Если кто-то и виноват в сложившейся ситуации, то только Ален. Травму резонаторов получил он, а значит, бездумно рисковал собой. Более того, он прекрасно знает, что является единственным ребёнком в семье, а в его жилах течёт цваргская кровь нашей уникальной вымирающей расы, и всё равно он повёл себя как непутёвая бестолочь.
Прода 5.06
Изредка я просыпался, и до меня доносились чьи-то безэмоциональные отчёты:
— День двенадцатый. Организм пациента