Мортарион явно оценил честность и доверие, проявленную к его фигуру, отчего даже распрямился и стал смотреть в глаза Ангрона уже с самым настоящим уважением. Пусть в нём также и проскальзывала печаль, смешанная с досадой, но Четырнадцатый уже звучал куда более заинтересовано:
— Бессмысленно. Наш отец космически сильный колдун, которого ничто не остановит. Он, вероятно, нас всех вместе взятых может побороть одним взмахом руки, так что нет смысла даже думать о попытках вольнолюбивых единиц пойти против его диктата. Это будет бойня, где нас сомнут первым же ходом…
— А что если я скажу, что у меня есть план, как победить даже псайкера такого уровня? Что если у меня есть способы побороть вообще любого чародея, подавив их способности, пусть и временно? Что если я предложу тебе победу над главным тираном в галактике, который уже унёс бесчисленные жизни и поработил больше людей, чем кто-либо иной за всю историю? Я предлагаю тебе стать частью той стороны, что свергнет его диктат и уничтожит оковы, сдерживающие сейчас триллиарды душ. В одиночку это будет невозможно сделать, вот только у меня есть варианты, как сокрушить Империум и всех наших братьев, что решат пойти против нас.
Ангрон дотронулся до чёрного клинка на своём поясе, что сейчас находился в очень особенных ножнах, и Мортарион не мог не заметить этот жест. В его голосе до сих пор был сильное сомнение, но действия Красного Ангела с каждой секундой казались ему всё менее безумными, пока старые обиды начинали болеть всё сильнее:
— Если это какое-то проклятое колдовство, то знай, что я скорее собственными руками сорву себе кожу, чем займусь им…
— Знал, что ты так ответишь, а потому не волнуйся — ничем таким тебе заниматься не придётся. Наоборот, для победы мне нужен человек науки, что лучше всех разбирается в устройстве плоти и химии, а также обладавший невероятной выдержкой и готовностью сражаться за идею до последнего. Тот, кто будет готов потратить годы на исследования, прежде чем мы сможем нанести свой сокрушительный удар. Если желаешь узнать больше деталей — можешь ознакомиться с тем, какой прекрасный вид ксеносов я обнаружил во время одной из своих экспедиций. Их возможности подавлять Имматериум обязательно заинтересуют вас, — достав с пояса хранилище данных, ответил Ангрон. — Однако если ты всё-таки решишь остаться на цепи отца и продолжишь служить ему как верный пёс, то пускай. Можешь даже сразу сообщить ему про мои слова — всё равно я предпочту умереть стоя, чем дальше жить на коленях.
Мортарион несколько минут молча разглядывал когитатор в руке Двенадцатого. Он прожигал его взглядом, постоянно нервно дёргая пальцами и время от времени сжимая кулак. Вот только Красный Ангел видел душу своего брата — полную зависти, сомнений в самом себе и желании доказать собственную силу всем и каждому. Мясник ощущал едкую смесь в его естестве, и постепенно повышал градус рискованности и отчаянного желания успеха у брата. Аккуратно и совершенно незаметно для самого Четырнадцатого он разжигал каждую обиду в душе, и позволял ей сжигать самые стойкие убеждения Примарха.
А потому для него и не стал сюрпризом тот факт, что спустя ещё несколько минут, его брат принял когитатор. Шансы погибнуть были невероятно, просто безумно, высоки, вот только Повелитель человечества как раз и создал своих сынов готовых рискнуть всем ради победы.
— Я ещё не дал своё согласие, мне просто интересно ознакомиться с твоими наработками, — практически выплюнул хмурый Мортарион. Однако вся эта фраза лишь стала причиной для появления настоящего оскала у Ангрона.
— Как скажешь, брат.
* Взаимоотношения неочевидной пары братьев в лице Робаута и Ферруса в каноне была чуть ли не самой интересной связью, которой обладали Примархи. Это было не какое-то обычное соперничество, а взаимное уважение, где каждый считал другого лучшего себя самого. Феррус считал Гиллимана настоящим королем и достойнейшим братом, который заботиться о жизнях простых людей, и действительно улучшает жизнь человечества, пока Робаут видел в Десятом лучшего генерала среди них всех, способном победить в практически любой войне.
Глава 75
Он был рабом
Маленького черноволосого мальчика с голубыми глазами звали Кеншей. Он являлся седьмым сын Тосю и Аганамена, но в то же время единственным, кто дожил до своего возраста среди их детей. Ему было двенадцать стандартных циклов, когда его хозяин решил отправиться на великую Терру, лишь бы увидеть прародину человечества.
В нём текла кровь Ваала, хотя ребёнок никогда и не видел свою собственную прародину, кроме как на экранах когитаторов. Рождённый в космической пустоте в качестве потомственного серва, что целыми поколениями обслуживали корабли во имя Великого похода, однако всё равно тянувшийся к знаниям, а потому изучивший все ритуалы и всю историю своего народа, которую ему пересказали его предки. Пусть Кеншей и понимал, что большую часть они явно сами придумали или неправильно усвоили от собственных родителей, но он ценил и столь малое.
Он был рабом. Родители мальчика и его наставники постоянно твердили ему не использовать это слово. Все говорили, что рабы несчастны и с ними плохо обращаются, а так как их семья не несчастна и ними хорошо обращаются, они не были рабами.
Даже Кеншей не верил в эти слова взрослых, всегда державших ненастоящие улыбки, когда говорили об этом перед господами из влиятельного рода с Ваала, которыми принадлежал пустотный корабль, ставший им родиной. Мальчик просто не верил, что рабство имеет какое-либо отношение к счастью. Даже он видел, что это вопрос свободы выбора, которого у них не было.
Мать в сказках ему рассказывала о временах, когда их корабль путешествовал среди звёзд, открывая новые регионы космоса, вот только куда бы они не шли, с ними рядом всегда были Астартес. Воины Девятого легиона были благородны, добры и чисты, а служить им — величайшая